Название: Комедия ошибокФандом: "Тор"
Автор: Angst-Team
Бета: Angst-Team
Категория: гет
Размер: миди
Персонажи: Хела, Локи, Тор, Бальдр, Один и др.
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Статус: закончен
Задание: "— Ты даже не представляешь, во что сейчас влез.
— А... Шекспира ставите? А мать твоя знает, на ком её гобелен?"
Размещение: сделано для феста "25й кадр" на Thor_communit
читать дальше
Ты в меру увяданья будешь вновь
Расти в одном из детищ юных дней.
Зачатую в пору расцвета кровь
Ты будешь, старясь, называть своей.
(с) Уильям Шекспир. Сонет.
Расти в одном из детищ юных дней.
Зачатую в пору расцвета кровь
Ты будешь, старясь, называть своей.
(с) Уильям Шекспир. Сонет.
Пролог.
Увлекаемая стражниками, Хела не переставала кричать.
— Нет, отец, пожалуйста! — хриплый голос сорвался на визг. — Я не хочу к мертвым!
Лицо Локи не выражало, казалось, абсолютно никаких эмоций. Асы приговорили его единственную дочь к заточению среди мертвецов, глумливо назвав это правлением, а он стоял и смотрел, как ее уводят.
Если бы только он мог что-то сделать… хоть как-то ее уберечь, он бы не поступился ничем, отдал бы свою жизнь взамен ее благополучия. Но он слишком хорошо знал асов, этих храбрых воинов и безжалостных сатрапов: они, ликуя, заберут обе их жизни, после чего отправятся пить эль, радуясь тому, что избавили себя от угрозы монстра.
Монстра, именно так выразился Всеотец, когда Локи имел дерзость просить отпустить его дочь под его ответственность.
— Но она не монстр! Она невинное дитя! — закричал тогда Лофт, добавив уже тише, — м о е дитя… не монстр.
Один устало прикрыл единственный глаз. Его лицо вместе с сожалением выражало ослиное упрямство в нежелании даже допустить, что Всеотец поспешил с выводами и ошибся. Его репутация не пострадает, пусть даже за его, Локи, счет.
— Именно п о т о м у, что она — твое дитя.
На этом разговор был окончен: Один уже достаточно повеселился созерцанием злокозненного Локи, едва не стоящего на коленях от безысходности, и теперь намеревался претворить задуманное в жизнь.
Еле сдерживая слезы, трикстер поплелся вслед за отцом и его подопечными магами, осознавая, что сейчас в последний раз увидит дочь до того, как она станет Хелой — Повелительницей Хельхейма. Хелой из царства мертвых, места, которое коллекционирует и поглощает души, попавшие туда, существуя за счет этого, и душа его владычицы станет лакомым куском, который он будет смаковать вплоть до Рагнарёка.
Его малышка сидела прикованной к огромному валуну, одну сторону ее лица, ту, что практически омертвела с рождения и больше напоминала череп, обтянутый кожей, прикрывал капюшон черного плаща. Она больше не плакала, лишь, опустив глаза, шептала что-то: Локи мог видеть, как шевелятся ее губы, но с такого расстояния не слышал ни слова.
Один встал рядом с Хелой и принялся чертить в воздухе руны, а сильнейшие маги Асгарда в длинных черных робах окружили импровизированный жертвенник и стали концентрировать энергию.
Глава 1.
Хела кричала и брыкалась, пока двое рослых мужчин грубо держали ее за руки. За последние два дня это был третий раз, когда к ней применяли грубую силу, причем, по ее личному мнению, совершенно безосновательно.
Первый раз был, когда толстый бородатый детина выдернул ее из дома в Железном лесу прямо во время купания. Новоявленного конвоира ничуть не смутила ее нагота, поэтому он даже не потрудился дать ей одеться. Через несколько минут она вместе с братьями — Фенриром и Йормунгандом, — сидела в громадной клетке, приспособленной к скрипучей деревянной повозке, от которой несло какой-то скотиной. Их увозили в неизвестном направлении — в Асгард, как потом выяснилось. Эскортом им служили несколько всадников, один из которых, самый юный на вид, идущий впереди всех, то и дело с любопытством оглядывался на узников.
По прибытию из клетки ее столь же грубо вытащили другие громилы, один из которых, брызжа слюной ей в лицо, предупредил, чтобы она не пыталась сбежать, после чего по мрачным коридорам подземелья он отвел ее в темную и очень сырую камеру, где оставил совсем одну.
В тщетных попытках не заплакать Хела сидела, впившись зубами в запястье, такое тонкое, что наблюдай кто-то со стороны эту картину, он всерьез бы забеспокоился о том, что девочка элементарно сломает его своими же собственными челюстями. Спустя какое-то время появился Локи. Она бросилась к нему, неуклюже обняв сквозь прутья решетки, и дала, наконец, волю слезам, требуя объяснить, что она натворила. Отец гладил ее по голове, шепча на ухо, что она хорошая девочка и совсем ни в чем не виновата. Когда Хела поняла, что он тоже плачет, она успокоилась и теперь уже сама шептала ему слова утешения, недоумевая, что же могло произойти, если он рядом с ней.
Очнулась она от менее приятных звуков.
Судя по ним, по коридору в ее сторону шло персон пять, не меньше, а беря во внимание характер шагов, намерения у них были самые, что ни на есть враждебные. К несчастью, она оказалась права.
Воины, облаченные в доспехи, отворили скрипучую дверь камеры и, не говоря ни слова, вновь увлекли ее за собой.
На улице, куда они вскоре вышли, была глубокая ночь. Возможно, поэтому на огромной поляне не было почти никого: лишь несколько человек в черных балахонах, скрывающих капюшонами лица, Локи, стоявший довольно далеко, так, что Хела не могла разглядеть даже его лица, и седовласый старик, один глаз которого был скрыт повязкой, в котором Хела тут же узнала Одина, царя Асгарда.
Он некоторое время смотрел на нее, а затем заговорил:
— Хела, дочь Локи. Сегодня я, Один Всеотец, венчаю тебя Владычицей Хельхейма, царства душ умерших, что расположено прямо под Нифльхеймом.
Хела от неожиданности дернулась, но стражники крепко держали ее запястья.
— Умерших? Я не хочу… Почему я?
— Не задавай вопросов, девочка. Уже все решено, — тихим голосом сообщил Один и сложил было руки в каком-то магическом жесте, как вдруг Хела услышала из-за спины чей-то красивый низкий голос.
— Нет, отец.
Она обернулась и увидела, как, огибая людей в капюшонах, к Одину стремительным шагом приближался рослый юноша с лучистыми, как дневной свет, волосами и очень добрыми глазами.
— Вы обманом заставили меня выкрасть ее из родного дома! — его лазурно-голубые глаза, несмотря на явную мягкость их обладателя, искрились негодованием. — Она же совсем ребенок! Ты не имеешь права решать за нее…!
— А ты не имеешь права решать з а м е н я, — сурово оборвал его Один. — Ты поймешь мое решение позже, Тор, а пока ступай и не вмешивайся.
Один сделал знак стражникам, и те, проворно вцепившись в плечи Тора, с силой потащили его прочь. Тор несколько раз с силой дернулся, пытаясь освободиться, но хватка от этого лишь усилилась.
— Отец, она ничего вам не сделает! — кричал он вслед. — Она дитя…!
Один проигнорировал услышанное, снова впиваясь взглядом в Хелу.
— Приготовьте ее к связыванию души…
Хела обернулась туда, где минуту назад стоял Локи, но его уже не было.
— Нет, отец! — в отчаянии крикнула она. — Я не хочу к мертвым!
Глава 2. Бальдр.
— Йотуны грешные, да что же эти людишки мрут, как сволочи! — негодовала Хела, глядя на нескончаемый поток душ, попадающий в высоченную вертикальную шахту необмерной ширины через отверстие в огромном куполе высоко наверху. Будучи весьма дисциплинированными, души образовывали довольно стройные ряды и без каких-либо заминок следовали туда, куда им следовало следовать (естественно, не без своевременных стараний Владычицы Хельхейма).
Перед тем, как отправиться в царство мертвых, Хела к своему большому негодованию не получила исчерпывающих инструкций относительно своей будущей деятельности. Что еще хуже, она не получила вообще н и к а к и х инструкций.
«Теперь ты повелительница целой страны, — сказал тогда Один. — Эта страна лежит глубоко под землей, и даже под Свартальфахеймом. Ее населяют души умерших, тех, кто не достоин жить с нами в Валгалле. Ступай туда и никогда больше не появляйся на поверхности земли».
В первый раз, с ужасом оглядев оравы полупрозрачных субъектов, вперившихся в нее стеклянным взглядом, Хела готова была с криком бежать, куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Что она и сделала, после чего почти сутки блуждала по темным пещерам собственных владений.
Это теперь она стала Ариадной в этом лабиринте, но долгое время, чтобы добраться до нужного места, ей требовалась путеводная нить, роль которой взяла на себя Модгуд.
Сия славная женщина денно и ночно стояла на мосту через реку Гйоль, что по пути в Хель. Вполне логичным было бы предположить, что она исполняла роль стража, если бы не одно «но»: она пропускала решительно всех — даже тех, кому в этом месте быть не положено регламенту, — не интересуясь ни личностью посетителя, ни целью визита. Поэтому, что именно входило в ее обязанности, Хела не знала до сих пор.
Поднабравшись опыта в «менеджменте мертвечины», как когда-то, вернувшись из вылазки в Мидгард, окрестила она свою деятельность (себя она с тех пор предпочитала именовать не иначе, как «менеджер высшего звена»), Хела максимально сократила свою роль в процессе круговорота душ в природе: она повесила таблички. Нет, совсем не жизнеотрицающие каменные биллборды вроде «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate»*, какие были бы, безусловно, уместны, а самые обычные деревянные таблички со стрелочками и небольшими комментариями насчет того, куда отправится не соблюдающий порядок субъект.
Бывали времена, когда Хела волновалась за надежность своей системы и на всякий случай приглядывала за тем, насколько тщательно ее новоиспеченные слуги исполняют указания. Так было и в этот раз: Повелительница Мертвых стояла, прислонившись спиной к холодной каменной стене, и наблюдала, как под освещаемым столпом огня исполинским куполом по тысячам ходов в стенах, ища нужный, суматошатся расплывчатые силуэты. Сначала она пыталась их считать, но, раз сбившись, бросила это дело. Кто из них попадет обратно в Мидгард, но уже в ином обличие, Хела не знала, да и особо не интересовалась — людские души были ей откровенно малоинтересны. Что ей по-настоящему хотелось видеть у себя — это душу аса.
Отвлеченный поток мыслей Хелы прервал далекий протяжный вой. Это выл Гарм, огромный красно-бурый волк, помощник Модгуд, исполнявший в отличие от последней хоть какую-то практическую функцию — предупреждал о том, что кто-то ступил на мост через реку Гйоль. Сердце Хелы замерло в ожидании: кто же там, интересно?
Она вышла к главному входу в Хельхейм и едва не зажмурилась от слепящего глаза лазурного сияния, исходившего от квинтэссенции с ярко выраженными антропоморфными чертами, которая отвесила Хеле низкий поклон и, наконец-то, перестала светиться, дав себя нормально разглядеть.
— Приветствую тебя, Королева мертвых. Я, Бальдр Великолепный, отныне и навеки твой слуга.
Лицо Хелы вытянулось от удивления.
— Бальдр? Ты ведь брат Тора?! — искренне удивилась она, добавив почти сочувственно, — кто ж тебя так?
Юноша склонил голову на бок, словно вспоминая, не свернул ли он по дороге в Хельхейм куда-то не туда. От грозной повелительницы Царства Смерти он ожидал услышать что угодно, начиная с полного списка всех его грехов, заканчивая требованием каждый день мыть полы, кроме вопроса «кто ж тебя так?»
— Увы, этого мне знать не дано, — покачал он головой.
Хела поймала себя на мысли, что уже мысленно сковала этого беднягу всевозможными заклинаниями и на всякий случай парочкой цепей, переложила на него все свои обязанности, а сама, подобрав юбки, цокая каблучками, бежит, лелея мысли о свободе и новой жизни.
— Если не хочешь жить с остальными, в моем чертоге найдутся для тебя покои, — пробубнила она, надеясь, что собеседник не заставит ее повторять дважды, а то и трижды: мало ли, насколько смерть ухудшает работу органов чувств.
— Не понимаю, с чего вдруг такая честь, Королева мертвых?
Хела равнодушно пожала плечами.
— Будешь моим фаворитом.
С этими словами она развернулась и пошла обратно на свой пост: таблички табличками, но души умерших — народ ненадежный.
____________________________
* — перевод с итальянского: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Глава 3.
Темно-серое небо нависло над Асгардом бескрайним серым булыжником и, казалось, один неверный чих, и оно поганым селем снизойдет на город богов. Одна за другой сверкнуло несколько пурпурных молний, что выглядело весьма эффектно, но белокурый молодой человек, стоявший далеко внизу, даже не обратил внимания на эту небесную показуху. Молнии обиделись, отчего с неба оглушительно заклокотало.
— Делай со мной, что хочешь… но освободи ее, — потребовал Тор — а именно для него старалась гроза.
Высокая женщина, стоящая напротив него, удивленно вскинула брови: ей не то, что редко, а вовсе никогда не приходилось слышать подобные просьбы. Обычно всяк встречающийся на ее пути молил совершенно о противоположном: «Возьми мою мать/сестру/жену/дочь, но не трогай меня!» Еще бы, ведь отправиться к Хеле, повелительнице Царства Мертвых, — удовольствие ниже среднего.
— Никогда не слышала подобных предложений, — призналась Хела, — но что ж… Да будет так!
— Нет!
Молодая девушка, стоящая поодаль, кинулась на шею к юноше и горячо зашептала:
— Тор, пожалуйста, ты не обязан… Ты не должен…
— Сиф, твоя жизнь значит для меня гораздо больше моей, — он погладил ее по волосам и нежно коснулся губами щеки, отчего девушка расплакалась, уронив голову ему на плечо.
Буря притихла, словно прислушиваясь: не каждый день удается стать свидетелем поистине самоотверженного поступка во имя светлого чувства.
Тор мягко отстранил от себя Сиф и повернулся к Хеле. Владычица некрополя улыбнулась краем губ: задуманное ей оказалась куда легче в воплощении, чем она предполагала. Тор, прекрасный отважный принц Асгарда, теперь принадлежит ей, оставалось только протянуть руку, прошептать заклинание, и его душа, такая чистая, хрупкая будет ее.
Но только протянуть руку она и успела прежде, чем ее запястье полоснула зеленая вспышка, на проверку оказавшаяся острее мастерски заточенного лезвия, способного разрезать в воздухе волос. Хела ошарашенно посмотрела на того, у кого хватило смелости — или глупости? — нападать на Владычицу Царства Мертвых, и едва слышно застонала.
— Локи? — Тор, видимо, тоже удивился и сделал это по своему обычаю вслух и громко.
Зеленые глаза Бога Обмана внимательно изучали Хелу, словно прикидывая, насколько далеко она готова зайти ради исполнения своего каприза.
— Не хочешь поговорить? — тихо поинтересовался он.
— Отстань! — рявкнула в ответ Хела. — Это не твое дело!
— Ошибаешься, это и м о е д е л о тоже, так что будь хорошей девочкой, оставь эту безумную затею.
— Я тебе не девочка!
— Тор, — Локи посмотрел на брата, — вы с Сиф можете идти.
— Брат, ты не справишься с ней в одиночку! — возразил Тор, сжимая руки в кулаки.
— «Справляться» я и не собираюсь, — тихо усмехнулся Локи. — Мы просто побеседуем, как отец с дочерью.
— Негодяй! — взвилась Хела. — Да как у тебя язык поворачивается называть себя моим отцом?!
— Ну не дочерью же твоей мне себя называть, — пожал плечами трикстер, являя собой образец поистине буддистского спокойствия.
— Локи, да уйди отсюда! — Хела едва не топнула каблучком по земле, но вовремя вспомнила, что она — на минуточку — грозная владычица Царства Смерти, а не дитё, клянчащее у родителя «вон ту конфетку».
Лофт взглядом постарался дать понять Тору, что тот может быть спокоен за брата, и ему — Гунгир в глаз этой наибестактнейшей горе мышц! — в самом деле, нужно наедине поговорить с Хелой. Взгляд, похоже, оказался весьма красноречивым, потому что Тор кивнул, сгреб в охапку Сиф и направился в сторону Асгарда. Хела проводила его взглядом, одновременно выражавшим обиду, разочарование и искренне пожелание даме громовержца запнуться или еще каким-нибудь образом оконфузиться, затем обратила кипящий обидой взор на Локи.
— Хела, у тебя совершенно нет причин обижаться на то, что я защищаю с в о е г о
б р а т а, — начал тот примиряющим тоном.
Хела поджала губы.
— Интересно, почему в свое время ты хоть вполовину так же отважно не вступился
з а м е н я? — прошипела она.
— Не говори о том, чего не знаешь.
— Не знаю? — Хела саркастически усмехнулась. — Ну так расскажи мне! Соври, что ты не хотел, чтобы это произошло, как в ногах у Одина валялся, лишь бы он оставил меня в покое, что тебе жаль…
Замолчать ее заставила звонкая пощечина, от которой щеку словно обдало огнем.
— Дурочка маленькая! — голос Локи сорвался.
Хела отвернулась, с трудом сдерживая слезы обиды: по ее убеждению Локи меньше всех имел право в чем-то ее упрекать. Трикстер же после этого внезапного и, к слову, незапланированного срыва провел ладонью по лбу, словно бы смахивая напряжение, но складка между бровей осталась.
— У тебя все дураки, кто однажды купился на твои слова, обманщик Локи? — Хела медленно прошлась вдоль обрыва горы, смотря на уходящую вдаль тучу, которая пару минут назад нависала над ними. — Даже если это маленькая девочка, в свое время поверившая в отцовское «Я тебя люблю».
— Мне, в самом деле, жаль. Ты же знаешь…
— Говори все, что угодно, — она резко развернулась к нему лицом, гордо задрав нос. — Если вытащишь меня из этого гнилого места прежде, чем я успею сгнить вместе с ним, я подумаю над тем, чтобы поверить.
Локи молчал — что толку спорить с тем, кто изначально намерен до конца стоять на своем? Уж чего-чего, а упрямства Мисс Смерть досталось с лихвой.
— Всего хорошего, — бросила Хела прежде, чем раствориться в облаке дыма.
Глупая, упрямая маленькая одинокая девочка, с сожалением думал Локи, устремив взор туда, куда несколько секунд назад смотрела его дочь. Он не винил ее, да и как мог? Единственным виноватым был только он. Тогда с Ангрбодой он легкомысленно решил начать новую жизнь, не поинтересовавшись у Всеотца, полагается ли она ему.
Оказалось, нет.
Один тогда с поразительной настойчивостью воспротивился отсутствию младшего сына во дворце, хотя всем уже было ясно, кому выпадет честь стать наследным принцем. Осознав, что корона светит кому угодно, только не ему, Лофт решил, что от многих обязательств он может быть свободен, и это стало его роковой ошибкой. Ошибкой, за которую теперь расплачиваются дети. Неизвестно, кому из этих несчастных созданий повезло меньше: одного буквально утопили в океане, запретив ступать на землю, по которой ходят асы; другую — заперли с мертвецами, третьего же до сих пор истязают где-то в подвалах чертога, не в силах усмирить.
Трикстер проводил глазами тучу, которая отправилась гастролировать со своим свето- и звукопредставлением еще куда-то, и зашагал прочь.
Глава 4. Йормунганд.
Если пожить какое-то время в Хельхейме, то можно заметить, что и там вопреки убеждениям тех же асов есть день и ночь, а прожив там столько, сколько прожила Хела, можно даже научиться безошибочно их различать. Если днем было темно настолько, что канделябры со свечами едва рассеивали окружающую тьму, то ночью эта тьма становилась настолько густой и непроницаемой, что, казалось, гасила и эти немощные источники света. Днем Хеле было просто тоскливо, а ночью хотелось выть от одиночества, жалости к себе и ненависти к окружающим.
Хела, будучи существом хтоническим, спала редко, а потому времени на самокопание оставалась уйма. Иногда его удавалось скоротать за беседой с Модгуд, но безэмоциональное повествование этой матроны, похожее больше на сводку новостей, очень быстро надоедало.
Позже путь к реке Гйоль из Мирового океана отыскал Йормунганд. Выбравшись из воды, он принял человеческий облик и обессилевший от долгого пути опустился на колени. Из глаз его текли слезы.
Хела плакать не любила, потому что обычные прозрачные слезы, которые порой делают лицо любой девушки милым и трогательным, текли только из одного глаза, из другого же – кровавые. Не сказать, чтобы она сильно пеклась о собственной внешности – будь это так, апоплексический удар с ней приключился бы еще в детстве, – но, все-таки, следы крови на собственном и без того малопривлекательном лице делали ее настоящей дьяволицей. Однако в ту ночь они с братом рыдали вместе, обнявшись и стоя на коленях.
Он гладил ее волосы и, всхлипывая, шептал, что однажды убьет их отца, предателя и обманщика, и отомстит за них за всех: за нее, за Фенрира и за себя. Хела только кивала, продолжая плакать, уткнувшись лицом в плечо брата.
После этого они очень долго говорили — пока Хела вела Йормунганда в свою инфернальную обитель, пока заботливо вытирала его волосы, пока с нежностью смотрела, как он поглощает баранью ногу (тогда говорила в основном Хела), — и лишь когда они легли, укрывшись одной меховой шкуркой, обнявшись и глядя друг другу в глаза, слова как будто кончились. Они восстанавливали посредством взгляда разорванную когда-то давно связь.
Глава 5. Фенрир.
Плавное нисходящее движение фаланги душ под темным куполом нарушил зычный грохот откуда-то сверху. Хела, сидевшая в тронном зале с небольшим зеркалом на коленях, от неожиданности дернулась и полоснула помадой по щеке.
«Кого там опять принесло, Сурта ему в ухо?!» — прокляв новоприбывшего буяна всем, что плохого только пришло в голову, топ-менеджер Хельхейма, на ходу вытирая кромкой юбки щеку, направился на рекогносцировку. Миновав Гйоль и оказавшись на территории Нифльхейма, Хела остановилась, прислушиваясь. Чужих в последнее время она чувствовала остро, но в этот раз не было никакой тревоги, ни дурных предчувствий, а просто посторонние звуки.
Кутаясь в черный плащ, она огляделась вокруг, насколько позволяла это сделать густая метель, которая была своеобразной визитной карточкой Нифльхейма. Хела снова прислушалась: лишь завывание ветра.
Решив послать все к йотунам — в конце концов, если надо, гость сам покажется, а если нет, то самой Хеле не надо тем более, — она собралась было вернуться, как вдруг сильный удар в спину заставил ее повалиться на снег, почти с головой скрывшись в близлежащем сугробе. Резко развернувшись, она едва не вскрикнула: на нее смотрели налитые кровью агрессивные глаза огромного волка. Когда он обнажил острые зубы с длинными клыками, Хела заметила огромную сквозную рану на его морде, словно кто-то всадил меч до самой пасти.
Почему не сработало никакое из ее обостренных предчувствий опасности? Этот волчара ее загрызет и не заметит. Отплевываясь от собственных волос, Хела медленно стала отползать назад. Волк двинулся на нее, утробно рыча.
— Ну тихо, тихо, — попробовала она выйти на контакт. Если окажется не сильно болтливым, хоть время удастся потянуть. — Ты откуда здесь, задира?
Чудовищных размеров волк продолжал наступать. С каждым его шагом Хела все отчетливее слышала запах крови, дохлятины и гнили: зверек явно не был вегетарианцем и совершенно точно — гурманом, раз решил напасть на столь тощую особу, которая — как говорил Йормунганд — могла за мечом спрятаться.
Хела неосознанно выставила вперед руку в защитном жесте. Волк подошел к ней почти вплотную, ткнулся большим влажным носом в ее макушку и к огромному удивлению Королевы мертвых, ожидавшей, что сейчас он вонзит клыки в ее лицо, заскулил и лизнул лоб. Хела осторожно подняла на него глаза.
Взгляд кровавых зениц больше не казался агрессивным, скорее измученным и даже… добрым?
Какая же она дура! Израненный волчонок с жалостливыми глазами никогда бы не причинил ей вреда.
— Фенрир… — прошептала она, кладя кончики пальцев на травмированную морду брата. Тот снова ткнулся носом в ее волосы и принялся лизать щеку.
— Что они с тобой сделали? — она снова почувствовала, что к глазам подступают слезы.
Вот вам и Госпожа Хела, повелительница Царства Смерти: чуть что, льет слезы. Но момент казался настолько нереальным, что она решила, что поплакать сейчас — тоже в некоторой степени будет нереально. А значит, не считается.
Она коснулась холодными губами носа Фенрира и запустила руку в шерсть на загривке. Та была сальная, спутанная, но счастья от воссоединения это ничуть не убавило. Теперь они, все трое, снова вместе, совсем как давным-давно в детстве, когда за неимением посторонних камрадов, они коротали время друг с другом и не сказать, чтобы особо сокрушались по поводу отсутствия друзей.
В памяти стали всплывать эпизоды из детских лет, когда она, Фенрир и Йормунганд резвились в Йотунхейме, в местечке под названием Железный лес, который населяли ведьмы или, как их называли, «ночные наездницы», очень красивые женщины, чем-то напоминавшие сирен. По крайней мере, красота этих женщин была столь же безупречна, сколь опасна. Многие мужчины замерзали до смерти, останавливаясь полюбоваться на этих изящных существ их послушать их дивный голос.
Среди околдованных путников как-то оказался и Локи, однако ночные наездницы не учли, что безобидный на вид трикстер, имеющий, как им казалось, в запасе разве что пару малоприятных шуток, окажется еще и сильным колдуном. Однако одной из них все-таки удалось его очаровать, правда, несколько иным колдовством, нежели остальных путников. Так появились на свет три дитя путешествий, три дитя запретной любви и страсти.
Фенрир не мог принять человеческий облик — асы лишили его этой возможности, — но Йормунганд и Хела не нуждались в объяснениях, чтобы понять, что с бедолагой поступили, возможно, в разы жестче, чем с ними двумя.
Некоторое время спустя Хела лежала в своей постели на смятых простынях, голова ее покоилась на груди Бальдра. Его пальцы двигались вверх-вниз по выпирающим позвонкам на ее спине.
— Получается, из вас троих в неволе осталась только ты, — осторожно заметил ас, после того, как Хела поделилась радостью от воссоединения с братьями.
— Получается, что так. Но я так рада, что Фенрир теперь свободен. Даже не представляю, что с ним вытворяли в Асгарде.
Бальдр очень даже представлял, но благоразумно решил промолчать, пока из нежной любовницы Хела не превратилась в жестокую убийцу. А в гневе Мисс Смерть была страшна.
— Да уж, все-таки Локи всегда добивается своего, — хмыкнул Бальдр.
— При чем тут он?
— Ты же не думаешь, что чудесное освобождение Фенрира – случайность. Локи еще при моей жизни из кожи вон лез, пытаясь освободить волка. Раз за разом терпел неудачу, получал наказания, с каждым разом все строже, но все равно брался снова. Позавидовать можно такому упрямству.
— Так Фенрир сбежал не сам? — уточнила Хела, поднимая голову и заглядывая Бальдру в глаза.
Тот усмехнулся.
— Асы – не те, от кого можно взять и сбежать. Пока они сами этого не позволят этому случиться, у их пленника нет ни шанса получить свободу.
Заметив, что Хела помрачнела, Бальдр насторожился.
— В чем дело?
— Он изо всех сил старался его освободить… — задумчиво проговорила Хела, глядя стеклянными глазами куда-то перед собой. — Избавил его от мучений, рискуя благосклонностью к себе Одина.
— Разве это плохо?
Хела улыбнулась. Неискренне, это Бальдр сразу понял.
— Не плохо. Просто прекрасно.
Она прильнула к его горячему телу, настойчиво целуя. Ас ответил, прижимая ее к себе за плечи, но лишь начав углублять поцелуй, почувствовал, что Хела отстранилась. Та резво встала с кровати, прикрывшись своим черным плащом и, ничего не объясняя, выскользнула из комнаты.
Глава 6.
Огоньки свечей трепыхались на едва уловимом сквозняке. Кроме них и луны, чей свет разгонял темноту комнаты, проникая через открытое окно, все остальное, казалось, источало тьму. Покои бога обмана никогда нельзя было назвать уютным помещением, но сегодня сам воздух были зловещ.
Хозяин комнаты сидел на подоконнике и растерянно теребил свой шлем. Правда, открывшаяся ему недавно, потрясла до глубины души, одновременно упорядочив многие вещи в его голове. Она стала землетрясением, пережив которое, он больше не узнавал окружающий мир. Изменился цвет неба, вкус еды, запах растений. Изменилась даже линия горизонта.
Один пребывал в своем сне, Тор — изгнан. Локи запутался и был одинок.
Внезапный всполох света, исходящий из пола, и столп дыма, последовавший за ним, вселили в его сердце надежду: может, все-таки не одинок?
Хела, шагнувшая к нему из дымовой завесы, стала самым радостным событием за долгое время. Она простила, ликовал в душе Локи. Она все поняла! Умная маленькая девочка.
Однако бросаться к нему на шею с объятиями она не спешила.
— Здравствуй, — сухо поздоровалась она.
— Здравствуй.
Повисла напряженная тишина, словно кто-то пустил по воздуху разряд в пару тысяч Вольт. Затем Хела заговорила:
— Фенрир… Он теперь живет у меня.
Глаза Локи вмиг посветлели, а уголки губ приподнялись.
— Я так рад. Он очень страдал…
— Ты много сделал для его освобождения, — перебила Хела, снова натягивая фальшивую улыбку: для бога обмана данный жест была красноречивее любого грубого слова или повышенного тона. — Это так похвально… так по-отечески.
Локи напрягся.
— Хела...? Ты ведь не похвалить меня пришла.
— Почему. Ты. Черт подери. Не хочешь. Освободить. М е н я ? — процедила Хела, умудрившись выделить вопросительной интонацией каждое слово.
— Хела… — Локи устало закрыл глаза. — Я же говорил, что…
— …не можешь. Я помню. А, скажи, ты хоть пытался?
Локи опустил глаза. Легко сказать — попытаться вытащить владычицу Хельхейма из Хельхейма же, да так, чтобы этот бесцеремонный мир бесхозных душ, взбунтовавшись, не забрал силой свою хозяйку обратно, причинив этим ей же самой непоправимый урон. Если это и было возможно, то, к сожалению, не для Локи.
Он едва уловимо отрицательно покачал головой, словно нашкодивший ребенок в ответ на вопрос разозленного родителя, будет ли он еще так поступать.
Хела приложила свои холодные ладони к полыхающим от злости щекам. Одно дело — догадываться, другое — услышать прямо, что никто в этом мире не готов ради нее если не на все, то хотя бы на многое, никто за нее не вступится, никто не исправит несправедливости, приключившейся с ней много-много лет назад.
— Хела, неужели даже с братьями тебе там настолько плохо?
— Да уж не… Погоди-ка, — от искры, проскочившей в глазах, казалось, даже ее иссиня-черные волосы встали дыбом. — Я ведь не говорила про братьев, я сказала только про Фенрира…
Локи поднял на дочь несчастные, словно у бассет-хаунда, глаза, но Хела не вняла его немой мольбе не продолжать.
— Ты что, серьезно? Тора и Сиф от меня защитил, Фенрира спас, Йормунганда, пусть и без его ведома, тоже вызволил из вод Мирового океана. Всех спас, никого не забыл! Молодец!
Она несколько раз демонстративно хлопнула в ладоши, изображая восторженность, после чего ее лицо резко приняло выражение, будто бы она играла в шарады и ей досталась слово «сожаление».
— Вот только не забывай, Локи, что, в конце концов, мы с тобой встретимся как властительница и вассал, и тогда…
— Пошла вон, — прошептал Локи. Его голос был пропитан такой горечью, что слова, пусть и произнесенные тихо, просто не могли остаться не услышанными.
Хела обалдело открыла рот. Это он е й ?
— Пошла вон! — уже громче проговорил Локи.
Она не знала: сказать что-то или же красноречиво промолчать, скорчив лицо пообиженнее, поэтому просто стояла, ошалело глядя на уже откровенно взбешенного Локи. Таким она его еще не видела.
— Вон отсюда! — заорал Лофт. От страха Хела напрочь забыла про зрелищный уход в виде плавного растворения в воздухе, который тщательно отрепетировала, и просто исчезла в облаке дыма, не увидев, как ее отец, захлебываясь рыданиями, упал на колени и до боли впивался ногтями в ладони, надеясь, что физическая боль притупит душевную.
Глава 7. Нежданный гость.
Бальдр, пробыв в Хельхейме достаточно долго и укрепившись в своем положении фаворита, стал получать некоторые привилегии от хозяйки Царства Душ. Одной из них стало разрешение контактировать с душами умерших. Если по-простому, то теперь Бальдр с удовольствием коротал время за узнаванием последних сплетен со всех уголков всех миров. Больше всего он, естественно, интересовался событиями в Асгарде, поэтому с нетерпением ожидал смерти кого-нибудь из асгардийцев, чтобы выведать все до основания.
После разговора с отцом Хела решила официально объявить себя сиротой, а потому для более обстоятельного вхождения в образ заперлась в своих покоях, прихватив себе в утешение сладкие корешки лакрицы и завернувшись в мягкую волчью шкурку (на всякий случай замечу, что благополучие Фенрира в настоящий момент не оставляло сомнений: волчонок резвился в Главном Зале душ, том самом с огромным куполом, играя с новоприбывшими в игру «кто быстрее?»: он их тяпнет их за нижнюю конечность или же они – доберутся до пункта назначения). Мягкий свет от рядом стоящего вычурного канделябра заливал помещение густым, словно яблочное варенье, светом, Хела уже приготовилась, как следует, придаться гореванию, как вдруг массивная дверь в ее покои распахнулась, да так, что чуть не слетела с петель.
— Хела, Локи стал царем Асгарда.
Тишина воцарилась абсолютная, как в открытом космосе, но через несколько секунд Королева Мертвых все-таки взяла себя в руки.
— Что? — только и хватило ее.
— Твой отец, Локи, занял на трон Асгарда вместо Одина, — Бальдр старался говорить четко и с расстановкой, словно доктор наук, объясняющий основы математического анализа бригаде дворников.
— Да они там напились все! — взвизгнула Хела. — Еще бы вместо норн его посадили, идиоты!
На этих словах Бальдра передернуло:
— Ну и наплел бы он там, — поморщился бог света.
Тем временем Хела вскочила с кровати.
— А где Тор?
— Он в Мидгарде. Как смертный.
— Слава Всеотцу, а то я уже испугалась… постой-ка… как КТО?!
Хела выбежала в Главный Зал душ как раз вовремя, чтобы увидеть полупрозрачный силуэт старшего сына Одина, покорно следующий нарисованным ей же стрелочкам и уже готовый скрыться в одном из ходов, который приведет его душу к тому, что Хела называла «обнулением», то есть стиранию воспоминаний, мыслей, надежд — всего.
— Нееет!
Бальдр был уверен, что вопль Хелы эхом отдался в тронном зале Асгарда.
Повелительница Душ выставила вперед руку с растопыренными пальцами, из каждого из которых вырвалось некое подобие веревки, состоящей из какой-то абстрактной черной материи. Достигнув души Тора, они опутали его с ног до головы и потянули вниз. Благо, душа его оказалось менее склонной к бунтарству, чем ее обладатель, а потому податливо спустилась вниз, где Хела уже схватила ее руками, прижав к полу собственным весом.
По ее немой ворожбе душа Тора приняла более материальный облик.
— Тор, — тихо позвала Хела. Бальдру показалось, что, произнеся его имя, Королева мертвых издала полувздох-полустон. — Проснись.
Она коснулась его щеки, ласково проведя по ней ладонью, после чего светлые ресницы Тора дернулись, и он открыл глаза.
— Джейн? — пробормотал он.
Приглядевшись и поняв, что с последнего раза его дама не могла обзавестись длинными растрепанными волосами, которые темной аурой обрамляли лицо. А уж на черную помаду для губ его милая Джейн и подавно никогда бы не польстилась.
— Тор, ты почему умер? — настойчиво спросила Хела, встряхнув экс-кронпринца за плечи. Бальдр опустился рядом и помог брату приподняться на локтях.
— Локи… — пробормотал Тор. — Мидгард…
На этих словах глаза Хелы вспыхнули поистине демоническим огнем, а руки сжались в кулаки. С ее тощими узловатыми пальцами этот жест не выглядел таким уж угрожающим, но, учитывая, что обладательница этих пальцев – Королева Царства Смерти, все-таки заставлял насторожиться.
— Я убью его! — раздался ее шепот в несколько сотен децибел.
— Мне нужно обратно в Мидгард, — простонал Тор. — Там мои друзья… и Джейн…
— Ты останешься со мной! — отрезала Хела, выпрямляясь.
— Нельзя, — вмешался Бальдр. — Ты же понимаешь, что он — единственный, кто сможет одолеть Локи.
— В т а к о м состоянии, — она кивнула на Тора, еле сидящего и то, с помощью Бальдра, — он все равно бессилен. А с Локи будет, кому разобраться. Уж врагов у него достаточно.
— Хела, Асгарду не кто-то, а именно Тор! Как правитель. И победитель.
Хела помолчала, переводя взгляд с Бальдра на то, что было некогда душой Могучего Тора, после чего снова опустилась на колени рядом с Тором и, глядя в тусклые-тусклые глаза, проговорила слышно:
— Т о г д а ты вступился за меня. Сделал то, что должен был сделать мой отец. Никто, кроме тебя, больше никогда не пытался встать на мою защиту. Останься со мной, — мольба в голосе.
Бальдр и Тор молча смотрели на Хелу: один с сожалением, другой — с недоумением, будто вспоминая, когда же он успел совершить тот подвиг, что ему только что поставили в заслугу.
— Хела, — прошептал Бальдр, — в мире еще есть и будет множество тех, кому понадобится его защита. Не лишай их ее, это слишком эгоистично.
Повелительница Душ поджала губы и отвела взгляд. Конечно, она понимала, что ее желание эгоистично. Более того, она надеялась, что это так, ведь если она сама о себе не позаботится, то этого не сделает никто. Но именно этот поступок — она чувствовала — будет тяготить ее совесть, в наличии которой она порой начинала сомневаться.
Мысленно прокляв Бальдра и еще парочку тех, кто, по ее мнению, этого очень заслуживает, Хела поднялась на ноги.
— Это смертная часть его души. Где божественная? — обратилась она к Бальдру.
— Заключена в Мьелльнире, скорее всего. Я так понимаю, ему его уже успели торжественно вручить, — пожал тот плечами, мысленно добавив, что не сомневался, что через пару дней после приобретения Тор умудрится его где-нибудь торжественно просрать.
Сделав несколько пассов пальцами и выставив в сторону руку, Хела закрыла глаза, тут же почувствовав чужую энергию, в тысячи раз сильнее.
«Похоже, Всеотец, сейчас мы с вами на одной стороне», про себя усмехнулась она. Что ж, тогда ее задача упрощается: всего лишь вернуть смертную часть души Тора обратно в тело, о ее божественной составляющей позаботится Один.
Вокруг Хелы образовался круг света, начавший расти вверх, пока не превратился в вертикальный тоннель, сияющий, словно соткан из солнечных лучей. Душу Тора будто магнитом втянуло в самый центр, после чего неведомая сила начала поднимать его вверх.
Бальдр неотрывно смотрел на Хелу, лицо которой приняло выражение, которое он окрестил как печальная нежность.
— Не хватает только пения ангелов, — усмехнулся он.
— Можешь спеть, — невесело улыбнулась в ответ Хела.
…Тем временем в Мидгарде.
— Джейн!
Издалека увидев Мьелльнир, летящий в их сторону со скоростью артиллерийского снаряда, Селвиг с криком бросился к девушке, горько оплакивавшей смерть своего героя и, впившись в ее плечи, принялся оттаскивать в сторону.
— Идем!
— Нет! — хриплым голосом возразила она, в тщетных попытках сопротивляться.
Они успели отдалиться на несколько метров к тому моменту, когда две части души Тора соединились воедино и, словно в подтверждение тому, послали в небо разряд молнии.
Троица асгардийских воинов ликовала, Сиф готова была кричать от восторга, а Джейн в немом восторге наблюдала «явление Тора народу».
Все были счастливы. Кроме, разве что, Локи и его дочери, совершившей, возможно, самый благородный поступок в своей жизни.
Глава 8.
После воскрешения Тора Бальдр и Хела с нетерпением ждали следующих посланцев из Асгарда, дабы узнать тамошнюю обстановку. Если бы не беспокойство Хелы о том, что Тор может умереть снова и «ритуальные услуги» понадобятся вновь, она бы уже давно сама наведалась в славный город асов, заодно высказав братоубийце пару ласковых.
Когда над ними, деловито ознакомляясь со стрелочками и выбирая нужную, проплыла душа Лафея, Бальдр присвистнул.
— Ого, смотрите, кто тут у нас! — Затем его взгляд остановился на большом ожоге прямо в груди предводителя йотунов. — Кто ж его так?
Хела, проводила взглядом короля ледяных великанов и отмечая трепетно сжимаемый в его руке ледяной кинжал, словно перед смертью Лафей готовился прикончить, как минимум, главного врага.
Наконец, Асгард обзавелся еще одним умершим, который был готов в подробностях поведать обо всем, что произошло на его родине за последние несколько часов и который — чего ни Хела, ни Бальдр не знали — при жизни был скальдом. Поэтому, не утаив ни одной детали, он в красках поведал им душераздирающую историю о колоритной драке сыновей Одина. Таким образом, Тор швырнул в брата Мьелльнир, предварительно окунув сие почтенное оружие в свинец, а Локи в отместку разбил о голову кронпринца синий стеклянный ларчик, начиненный кислотой. На заднем плане маршировали йотуны, а оркестр играл марш. Картина вырисовывалась такая, словно уже завтра должен был наступить Рагнарёк. В итоге Локи с позором сбежал. Куда — никто не знал, вернется ли — тоже никто не знал, но все надеялись, что нет. В общем, с уверенностью можно было сказать, что в Асгарде воцарился мир. По крайней мере, пока.
Несколько недель спустя, Бальдр снова явился с новостями.
— Локи хотел захватить Мидгард.
Хела оторвалась от книги и закатила глаза.
— А больше он ничего не хотел?
— Еще хотел украсть Тессеракт и натравить на Асгард Таноса.
— С больной головы, да на здоровую, — проворчала Хела, снова углубляясь в чтение.
— Хела, его будут сидеть.
— Давно пора, — одобрила Королева мертвых. — Надеюсь, со всей строгостью и пристрастием.
— Тебя тоже позовут.
Хела вздрогнула и недоверчиво посмотрела на своего фаворита.
— Зачем это?
— Судить провинившегося.
— И при чем тут я?
— При том же, при чем главы остальных восьми миров.
Хела задумчиво отвела взгляд в сторону.
— Не слишком ли много чести одному?
— Я думаю, что в случае с Локи просто слишком много «скользких» моментов. Как обычно. Всегда, подлец, умел все грамотно обставить так, что комар носа не подточит.
Хела до последнего надеялась, что это все окажется глупым недоразумением, но когда явился посланник Одина с известием, что Хелу, Владычицу Хельхейма, ждут в Асгарде, она занервничала. Одно дело хулить отца на словах, но совсем другое — подписать ему смертный приговор, а то, что Всеотец поставит вопрос именно так, она не сомневалась: владыка Асгарда всегда был любителем радикальных мер. Но отказаться она, естественно, не могла: как бы она ни относилась к Одину, но он был из тех, чьи приказы выполнялись беспрекословно.
Она удалилась в свои покои и обрушила костлявое тело на мягкую перину, пытаясь для себя решить, как же она относится к Локи и что выберет, когда встанет вопрос «казнить нельзя помиловать».
Она была на него обижена — это так. Но пыталась ли она хоть раз понять его, выслушать, внять. Разум подсказывал ей, что этого делать и не стоило, потому что все равно соврет. Локи—обманщик. Локи Злокозненный. Локи двуличный и плохой, так было всегда. Локи ее не любит, но почему же именно сейчас она в этом засомневалась?
Глава 9. Несостоявшееся раскаяние.
В Асгард Хела отправилась в сопровождении одного только Бальдра, в то время, как главы остальных миров притащили с собой чуть ли не всю свою свиту. Видимо, хотели показать своим подданным, что бывает с обманщиками и предателями вроде Локи.
Один сидел на троне, вокруг него собралась огромная толпа: члены королевской семьи, приближенные воины и прочие высокопоставленные асгардийцы. Вдоль зала стояло еще восемь столь же величественных кресел, предназначавшихся для представителей остальных миров: ближе всех к Одину сидели Фрейр из Ванахейма и Тор, как представитель Мидгарда. Дальше — князь эльфов Вёлунд и Альвис из Свартальфахейма. Чуть поодаль Хела, огненный великан Сурт напротив нее. Несмотря на широкие плечи, его массивные ноги едва доставали до пола («Даром, что великан», усмехнулась про себя Госпожа Смерть), и дальше всех — йотун Бюлейст, старший сын Лафея.
Судить Локи собрались — буквально выражаясь — всем миром.
Хела никогда раньше не бывала в тронном зале асгардского дворца, а потому с интересом разглядывала помещение, восхищалась роскошью убранств. Огромные окна от пола до потолка пропускали колоссальное количество света, отчего казалось, что все присутствующие буквально сияют, в то время как многие были в трауре. Но не все, конечно.
Румяный, словно пирожок, Фрейр накручивал на палец ус, о чем-то мило беседуя с красавицей Фреей, тоже судя по всему, не отягощавшей себя какими-либо треволнениями. Любимый кабанчик Фрейра Гуллинбурсти, такой же довольный, как хозяин, время от времени бодро подбегал к ближайшему столику с угощениями, ловко становился на задние копыта и придирчиво выбирал пирожное. Затем, опрокинув пару ближайших кубков, с видом самой деловой скотины в мире в один присест заглатывал лакомство, после чего снова возвращался к Фрейру — утирать свою морду о его плащ.
Лицо Альвиса являло собой эталон хеллоуинской тыквы. Как позже узнала Хела, дварфы винили Локи едва ли не во всех смертных грехах: сначала трикстер мешал им создавать чудесные вещи, потом украл Мьёлльнир, корабль Скидбладнир, копье Гунгнир, какое-то кольцо, волосы для Сиф и вообще страдал особо тяжелой формой клептомании. На это утверждение Владычица Душ лишь пожала плечами: уж за кем — за кем, а за Локи точно не заржавеет.
Тор умудрялся не находить себе места, сидя на одном месте. Как он только ни садился на своем вычурном массивном обитом бархатом стуле! Сиф, стоящая справа от него, наклонилась и что-то прошептала. Громовержец после ее слов немного успокоился, даже чуть улыбнулся, а затем взял руку Сиф и коснулся губами кончиков ее пальцев. Хела бы взвыла от ревности и досады, если бы не Бальдр, вовремя сжавший ее плечо, предостерегая от излишней эмоциональности.
Всеотец, как и всегда, был настолько спокоен, что пока он не заговорил, создавалось впечатление на совесть сделанного манекена, сидящего на троне вместо Одина.
А заговорил он скоро. Его голос был тихий, но заполнил собой буквально каждый кубометр воздуха.
— Суд идет!
В зал ввели Локи, и сердце Хелы пропустило удар. Ее отец выглядел столь жалко, беспомощно и покорно, что, казалось, зная его таким, какой он был раньше, можно было тронуться умом. Бледный, исхудавший, с синяками под глазами, растрепанными волосами, в наручниках и с какой-то мудреной металлической затычкой для рта. Локи обвел затравленным взглядом присутствующих, скользнув им по Одину и Тору, и остановил глаза не Хеле. Она опустила голову вниз, расправляя несуществующие складки на юбке.
Когда она снова подняла глаза, Локи уже смотрел на Одина.
— Локи, — вкрадчивый голос Одина снова обволок всех присутствующих своим звучанием. — Ты будешь судиться главами всех миров Иггдрасиля. Это твое право, и ты им воспользовался.
Хела чуть было не вскочила с места с недоуменным возгласом. Воспользовался? То есть сам захотел? Довольно рискованно с его стороны: недоброжелателей у него всегда хватало.
— Присутствующие услышат здесь твою версию произошедшего, затем очевидца, — Один кивнул на Тора и троицу воинов, стоящую рядом, — и решат, заслуживаешь ли ты наказания, которое будет определено мною и соразмерного тяжести твоей вины. Если большинством голосов будет решено, что ты не заслуживаешь этого наказания, ты будешь свободен, но изгнан из Асгарда. Если же мнения разделятся, то к голосованию будут допущены свидетели. Есть ли у кого-то возражения?
Один обвел взглядом тронный зал, который, казалось, замер, боясь, как бы Всеотец не принял какое-нибудь неосторожное движение за возражение.
— Итак, Локи, мы готовы тебя выслушать.
Один сделал движение рукой и «кляп» Локи, издав лязгающий звук, расстегнулся и упал к ногам обладателя.
В зале воцарилась идеальная тишина: никто не мог позволить себе роскоши упустить, как Локи будет изворачиваться и оправдываться перед всем честным народом. Но Лофт молчал, смотря исподлобья на Одина. Тот, в свою очередь, смотрел на опального принца, и казалось, что посредством этих взглядов они ведут между собой бурную дискуссию.
— Локи, — подал, наконец, голос Один.
— Мне нечего сказать.
Идиооот, мысленно взвыла Хела. Почему ему приспичило и м е н н о с е й ч а с показать характер! Все знают, что он у него есть, но зачем напоминать, насколько он поганый.
— В таком случае, — Один снова сделал жест рукой, возвращая кусок металла на место.
«Намордник вернулся на морду», — шепнул на ухо Вольштаггу Фандрал, и оба тихонько прыснули.
— Слово предоставляется очевидцу.
Тор, секунд пять поколебавшись, поднялся и вышел в центр зала.
— Великий Один, — обратился он к отцу, — прежде чем начать, я хочу сказать, что Локи раскаивается в содеянном.
«Тору, как обычно, виднее», — тихо заметил Бальдр, а Хела тихонько улыбнулась. Кронпринц не уставал ее поражать: вроде у него вполне конкретный интерес в избавлении от Локи, но ведь все равно защищает, все равно вступается за него. Поразительная, должно быть, та самая, божественная часть его души, решила Повелительница мертвых.
Хела с интересом слушала рассказ Тора, исходя из которого «заплутавший во тьме» Локи абсолютно все ошибки совершил по неразумности природной: сначала на крамолу его подговорили йотуны, затем за дело взялись читаури во главе с Таносом, как главным манипулятором и промывателем мозгов. Короче, Локи — бедная и несчастная жертва в этом крокодильем мире.
Переигрывает, думала Хела, слушая речь Тора, и не сомневалась, что в унисон с ней думают и все остальные, в том числе сам Локи.
Закончив рассказ, громовержец добавил, что Локи о ч е н ь с и л ь н о раскаивается и даже в некоторой степени, если опустить детали, более или менее просит прощение.
— Господа, — обратился Один к присутствующим, — у вас есть двенадцать часов на принятие решения, но мы намерены устроить предварительно голосование. Итак, наказанием Локи послужат сто пятьдесят ударов магической плетью, прошу поднять руки те, кто считает, что подсудимый заслуживает его в полной мере.
Фрейр, не раздумывая, вскинул руку, на каждом пальце которой красовалась, как минимум, пара перстней. Затем столь же уверенно подняли руки Альвис и Вёлунд. Последней поднялась вверх рука самого Одина.
Полторы сотни ударов плетью — не такое уж и страшное наказание, решила Хела. Вполне можно и две сотни всыпать.
Ее рука взмыла в воздух.
— Пятеро, — констатировал Один. — Итак, как я сказал, у вас есть двенадцать часов на принятие окончательного решения. На сейчас закончим.
Он ударил посохом о пол, и в зале разом загалдело несколько десятков голосов.
@темы: Командный конкурс 25 КАДР
-
-
05.02.2013 в 03:43-
-
05.02.2013 в 03:45-
-
05.02.2013 в 12:53-
-
05.02.2013 в 16:05-
-
05.02.2013 в 23:30Особенно момент, когда Лофт прогнал Хелу - это так... до дрожи. До слез в уголках глаз.
А еще концовка - просто прелесть. Том.. теперь понятно, кто постарался сделать его популярным... да и кто писал сценарий к фильмам тоже понятно^^