Genius loci
Название: Выковать бурю
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 3Глава 3
Тор вырубается в считанные минуты. Корень южного остролиста, по пригоршне золота за щепотку, даже ему не перебороть. Лучшее снотворное если не во всех девяти, то по крайней мере, хотя бы в нескольких мирах. Локи не поскупился приобрести его у старой знахарки в одном из походов, где его брат в очередной раз доказывал, что асгардская справедливость самая справедливая, а если кто-то не согласен, то пусть выйдет вперед и скажет это Мьёльниру.
Оставив Тора в опочивальне, Локи бредет к бассейну. Почти что с омерзением сдирает с себя грязную одежду и торопливо спускается по ступеням в теплую воду. Его все еще трясет после спора с Одином — не снаружи, внутри. Упрямство Всеотца могло стоить его сыну руки, но, наверное, в понимании царя Асгарда это мелочи. Локи злит такая слепая приверженность собственноручно созданным законам во имя сомнительной иллюзии всеобщего порядка. У каждого правила есть исключения. Порядок без хаоса по сути своей пуст и бессмыслен, потому что в идеальном мире нечего упорядочивать.
Локи делает глубокий вдох, закрывает глаза и опускается под воду с головой. Блаженное безмолвие. Локи позволяет себе раствориться в нем, пока хватает дыхания, а затем резко выныривает, фыркая и растирая сомкнутые веки. В ушах эхом отдается чужое сердцебиение.
Линорма мертва, но ее сердце — еще нет. Оно живет своей, отдельной, пугающей жизнью и сейчас зовет к себе.
Локи торопливо смывает с себя грязь, невольно кривясь, когда задевает пальцами рассеченный висок. Кровь все еще сочится, и это больше раздражает, чем беспокоит. Тратить сейчас даже малую толику сил на простенькое заживляющее заклинание Локи не решится — слишком велик риск не справиться, когда это будет действительно необходимо. В вырванном сердце магии столько, что Локи не знает, сумеет ли сдержать ее, когда та вырвется. А в том, что это произойдет, у него нет ни малейшего сомнения, ведь он собственноручно намерен ее выпустить.
Локи выбирается из воды и, наспех обтеревшись, натягивает чистую одежду.
- Тор? - проверяет он на всякий случай, вернувшись в опочивальню. - У тебя Мьёльнир стащили.
Но брат даже не вздрагивает. Дрыхнет, как наигравшийся ребенок. За него можно теперь не волноваться, однако Локи не упускает случая оставить ему короткое язвительное письмо, чтобы «подсластить» пробуждение.
Тор, конечно, вспылит, но ничего не поделаешь. Переживет.
Локи шепчет камням приказ, и те расходятся, впуская хозяина в его маленькое святилище. Это было первым умением, которое он освоил, когда начал изучать магию, — разговор с духами камней. Поскольку они всегда были под рукой, ему не пришлось выискивать объекты для практики — годилась любая стена. Поначалу духи отвечали неохотно, бормотали что-то, вялые, апатичные, тяжелые, как сама их плоть. Но Локи был терпелив, и это воздалось ему сторицей.
Камни многое знают. Многое видят и слышат и многое могут поведать, умей только расспросить. И Локи расспрашивал — днями, ночами напролет, засыпал на полу, прямо у стены, так и не добравшись до ложа, слишком жадный до новых знаний и секретов. Поэтому когда пришло время решать, где найти место, спрятанное от чужих глаз и в то же время донельзя близкое, он недолго думал. Духи камня поворчали немного, для порядка, но не отказали.
Когда проход смыкается за его спиной, Локи, наконец, может вздохнуть спокойно. Под самым носом у Всеотца, невидимый ни его воронами, ни верным стражем Хеймдалем — это ли не повод считать, что годы упорных трудов, терпения и лжи все-таки принесли свои плоды? Локи думает, что да.
Сердце линормы, накрытое светящейся сферой, покоится в глубокой чаше. Вздрагивает, бьется, сыплет радужными искрами. Локи подходит ближе, не в силах отвести от него взгляд, и ему кажется, что это самое восхитительное из того, что он видел в своей жизни.
Магия пугает всецело полагающихся на свою силу асов.
Магия для слабаков и трусов, говорят они.
Магия — вне закона.
Губы Локи расплываются в самодовольной, сумрачной усмешке. Многое ли знают асы о том, чего страшатся, словно малые дети? Даже всевидящий Один. Особенно он.
В детстве Локи спрашивал у Игдрассиля, почему он не такой, как все. Сегодня он благодарен за это.
За то, что свободен быть не идеальным.
Когда Локи накрывает рукой защитную сферу над сердцем линормы, ему кажется, что по телу будто пробегает молния. В ушах звенит, и очертания комнаты плывут перед глазами. Чуждая магия кричит и воет под ладонью, а Локи хочется смеяться, нервно, истерически, чтобы дать хоть какой-то выход накрывающему его лихорадочному возбуждению.
Ни в одном из походов он не встречался ни с чем подобным: сердце зверя, до краев напитанное волшбой, отнюдь не обычное зрелище даже здесь, в сияющих чертогах Асгарда. Пусть Один хмурит брови, пусть неодобрительно каркают его бестолковые вороны, но Локи все равно выяснит, что за чудо достал ему в подарок брат, и, конечно же, как можно сотворить еще одно такое же.
Все прочее забывается.
Кажется, проходят дни. Может, недели. Локи не знает, и ему все равно. Он не покидает свое убежище, он плетет тонкую, иллюзорную сеть заклинаний и накрывает ею бьющееся сердце, пытаясь понять, что за магия в нем сокрыта. Это изматывает не хуже сражений, но Локи не собирается останавливаться. Он как нашедший новую травинку знахарь. Его снедает любопытство, жажда открытий.
Что ты такое, спрашивает он у комка плоти. Что ты можешь? Кто сделал тебя таким?
Сердце линормы не торопится раскрыть ему свои секреты.
Сеть исследующих заклинаний расползается на глазах почти сразу, не выдерживая мощи чуждой магии. Нужно найти другой способ. Невидимый ни кем из слуг Локи возвращается в свои покои, чтобы попытаться отыскать ответы в книгах. Он проводит у полок немало времени, выбирая то, что по его мнению, должно помочь, и возвращается сюда еще четыре раза, потому что книг слишком много, и ему не хватает рук. Когда один из фолиантов падает, выскользнув из напряженных пальцев, рядом кто-то испуганно взвизгивает. Локи досадливо морщится, оборачиваясь, и видит в дверях кабинета побелевшую от ужаса служанку. Наверное, пришла прибраться, думает Локи, и лишь спустя несколько секунд вспоминает, что все еще под покровом невидимости. А значит та кипа книг, что он держит, выглядит для служанки просто парящей в воздухе.
Локи не делает даже попытки что-либо исправить. Ему нет никакого дела до служанки, гораздо больше его интересует вон тот том о магических животных всех девяти миров, за которым он тянется.
Судя по торопливому топоту, служанка в панике сбегает. Отлично. Чем меньше желания у слуг будет сюда соваться, тем спокойнее Локи сможет работать. Чистота простыней на собственной постели и слой пыли на полках волнует его сейчас в последнюю очередь.
Старые страницы шелестят под пальцами, кожаные переплеты гнутся с протестующим скрипом, но того, что Локи хочет узнать, в книгах нет.
Линормы не используют магию. Линормы никогда не водились близ Асгарда. Линормы не могут пересечь границы миров без чужой помощи. Так какого же ётуна одна из них забыла в здешнем лесу?!
Локи вздрагивает, понимая, что только что сказал вслух.
Это так похоже на асов — винить во всех бедах ётунов, даже не сделав попытки разобраться. Локи живет среди них слишком долго, и временами начинает думать так же, как они. Жестокая ирония, если вспомнить, чья кровь течет в его венах.
Очередная книга отправляется на пол, к стопке десятков таких же. Локи устало трет переносицу, закрывая глаза, и, кажется, ненадолго проваливается в беспокойный сон. Который сейчас час определить не удастся - в его убежище нет окон, оно зажато между измерениями; крохотный карман, который он сам для себя выкроил. Локи это вполне устраивает. Пользуясь ходами, которые послушно открывают для него камни, он пробирается на кухню. Стряпчие заняты каким-то пирогом, наверное, к обеду, в воздухе витает запах похлебки и специй, и, вновь незамеченный, Локи утаскивает из-под локтя стряпухи блюдо с тушеными овощами, мясной рулет и кувшин медовухи. Правда, вкус ему безразличен — его мысли заняты другим. В собственной голове одну за другой он выдвигает, обосновывает и опровергает гипотезы о том, как линорма, столь чуждое для Асгарда создание, могло оказаться здесь.
Локи почти не спит, и чем дальше, тем реже наведывается на кухню. Голод и усталость отходят на второй план, забываются, как нечто отвлекающее от цели, и когда в голову ему приходит мысль о том, что, возможно, дело не в самом животном, а в составе магии, которой накачано его сердце, это пьянит сильней, чем чаша самого крепкого эля. Локи ветром несется в дворцовую библиотеку. В одиннадцатом проходе слева, восьмой стеллаж, где-то на верхних полках, он помнит, стоит та самая книга. Наверное, сам Один-Всеотец не помнит, как она очутилась в Асгарде. Кто был столь отважен и глуп, чтобы рискнуть украсть у цвергов то, что принадлежит им по праву? Локи хотел бы посмотреть этому хитрецу в глаза, хотя вряд ли тот жив до сих пор.
В коридорах дворца сегодня необычайно людно: все куда-то спешат, за стенами слышен призывный рог эйнхериев. Воинские игрища в Вальгалле. Локи приходится жаться к стенам, чтобы не задеть ненароком мимо проходящих. Даже невидимый, он не бестелесен, и любой ас поневоле насторожится, столкнувшись на пути с незримой преградой. Вынужденная осторожность раздражает. Когда коридор, наконец, пустеет, Локи, подгоняемый нетерпением, несется к библиотеке со всех ног. И едва не налетает на Сиф за следующим поворотом. Столкновения удается избежать только чудом. Сиф как раз поворачивается, чтобы позвать отстающего Тора, и Фандрал поддерживает ее призыв, в то время как Локи распластывается по стене, задержав дыхание.
Тор явно не торопится догонять друзей. Он стоит напротив дверей в библиотеку, и это очень некстати, поскольку как раз туда Локи и нужно попасть. Когда троица воинов проходит мимо, он осторожно, неслышно выдыхает. Отталкивается от стены и торопится к библиотеке. Тор все еще перед дверьми, в несвойственной ему задумчивости. Локи сбавляет шаг и замирает на миг, не решаясь пройти мимо брата, даже невидимый. Пытается выровнять дыхание и, неуверенный, что справится, зажимает себе рот рукой. Тор реагирует мгновенно: чувствует ли движение воздуха, слышит ли стук чужого сердца, Локи не знает, но брат вскидывает голову, хмурится. Его ноздри раздуваются, как у породистого жеребца, учуявшего поблизости человека. В следующий миг он уже тянет вперед руки, и Локи поспешно отшатывается, ускользая из его хватки.
- Тор! - зовет его Фандрал. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор недовольно кривится и идет догонять друзей.
У Локи разве что колени не трясутся. Еще чуть-чуть, и угодил бы прямиком в лапы старшего братца, а из его хватки не так-то просто вырваться, уж Локи знает. Он позволяет себе перевести дыхание, лишь когда Тор скрывается за поворотом.
Он слишком близок к разгадке, чтобы тратить время на пустые объяснения. К тому же Тор, судя по всему, снова может пользоваться недавно раненой рукой, а значит, вернется к поединкам и пирам. Подходящая компания у него есть, и в опеке младшего брата он абсолютно не нуждается.
Нужная книга попадается на глаза не сразу. Локи тратит как минимум пару часов на детальное изучение двух огромных стеллажей и уже почти отчаивается найти искомое, когда толстый потрепанный том сам падает к нему в руки.
«Как выковать бурю».
В этой книге едва ли сотая часть секретов цвергов, но Локи не нужно все. Локи нужна зацепка, толчок, крохотный намек на то, как можно вложить в предмет хотя бы горсть магии. И он не ошибается в выборе.
Мягкость кошачьих лап, шелест камыша, вой ветра, рыбья чешуя — цверги могут выковать сокровище из чего угодно, будь то металл, цвет, запах или звук. Локи собирается воспользоваться этой мудростью, но отнюдь не для того, чтобы попробовать оспорить их мастерство. Он проводит в библиотеке весь вечер и всю ночь, и вернувшись в убежище, хочет всего лишь присесть ненадолго, но едва опускается на пол, как его накрывает сон. Проснувшись, он злится на себя за потраченное время, но все же снова наведывается на кухню — рокот в собственном животе становится уже невозможно игнорировать. Не заботясь о том, сколько седых волос останется в головах кухарок после его очередной выходки, он таскает еду прямо у них под носом. Слуги визжат и, с грохотом роняя кастрюли и переворачивая вертел с подрумянившимся с одного бока кабаном, бегут прочь. Локи брезгливо фыркает им вслед и забирает приготовленную для Тора медовуху. Брат всегда пьет из одного и того же кувшина и немало рассвирепеет, когда поймет, что любимый напиток увели у него из под носа. Мысль об этом заставляет Локи довольно усмехнуться, на секунду забыв о своих магических экспериментах, но только на секунду.
Первой отделить получается ночную мглу. Она вьется черной лентой оплетает запястья, ползет по плечу к шее. Локи вовремя хватает ее и запирает в прозрачном сосуде. Следом за мглой из клубка связанных магией сущностей выбирается зависть. Скользкая, навязчивая, она кидается на Локи почти сразу же, и сладить с ней оказывается непросто. Воспоминания о разочаровании во взгляде отца и о победах Тора — всегда Тора — всплывают перед глазами. Желание быть таким, как он, быть равным, любимым и признанным застилает разум.
Локи встряхивает головой, отгоняя видения, и чертит в воздухе связующие руны, загоняя зависть в специально приготовленный сосуд. На лбу у него выступила испарина, его лихорадит. Он отшатывается от чаши, где, укрытое защитным куполом, бьется все еще живое сердце линормы, закрывает лицо руками. Почему-то хочется смеяться — горько и зло, будто что-то скребется в груди, царапает, цепляется, ползет по горлу вверх. Локи загоняет не рожденный смех поглубже и прижимает пальцы к пульсирующим вискам.
Ему нужно отдохнуть, хотя бы немного. Что бы ни было там, в заколдованном сердце, оно подождет. С этой мыслью Локи добирается до ложа у стены — куда скромнее, чем то, что в его покоях — и падает на него, обессиленный.
В ожидании своего часа зависть бесшумно клубится в сосуде на полке.
В беспамятстве Локи проводит не одну ночь. Ему снятся сны, которых он не помнит, но зато взмокшая спина и бешено колотящееся сердце при пробуждении, пожалуй, даже слишком реальны. Отдохнувшим Локи себя совсем не чувствует. Веки будто налиты свинцом, голова гудит. Такого не бывало даже после самых пышных пиров и не одной чаши меда. В искусстве пить, как настоящий воин, Локи с Тором никогда не сравниться.
Воспоминание о брате вызывает тяжелое, давящее чувство в груди. Локи не может назвать ему ни одной внятной причины, и это ему не нравится.
Он трет глаза тыльной стороной ладони, чтобы унять пульсирующую боль.
Сердце линормы зовет его, и Локи не видит смысла сопротивляться. Под тонкой сетью проявляющего заклятия оно похоже на клубок цветных светящихся нитей. Локи думает о том, что будь на его месте мать, искуснейшая из мастериц, эта пряжа далась бы ей легче, чем ему. У женщин своя магия, у него – своя. Если потребуется, он научится прясть.
Локи осторожно сжимает в пальцах кончик следующей нити.
Хохот безумца. Он рвется из рук, и камни вторят его голосу, но Локи оказывается ловчее: режущий уши смех последний раз ударяется о стены и успокаивается в своем сосуде.
Дорожную пыль Локи ссыпает в кожаный мешочек, свист ветра затягивает узлом, а копоть из очага, где был сожжен младенец, запирает в крохотной шкатулке.
Сердце линормы уже не выглядит полным жизни. Оно сжимается, становясь вдвое меньше размером, бьется все реже, через раз и, кажется, умирает. Локи не собирается упускать свой шанс только из-за собственной нерасторопности, и потому не отходит от него ни на миг. У него дрожат руки, а спина взмокла от пота, но он упрямо тянет новую нить.
Ярость грозы.
Ох, как же сейчас недостает Тора. Уж он-то бы сладил со строптивой чертовкой. Но и Локи не так прост: несмотря на то, что поначалу он упускает ярость из рук, и та бьется в каменные стены, норовя вырваться на волю, Локи все же удается ее поймать и загнать в небольшую, но прочную, окованную металлическими кольцами суму. Едва это происходит, сердце в чаше вздрагивает в последний раз и рассыпается в прах.
Локи пятится назад и, привалившись спиной к стене, обессиленно сползает по ней на пол. Он не знает, сколько проходит времени прежде, чем неистовый ритм сердца в груди успокаивается, и становится ясно: ему не хватает воздуха. Внезапно убежище кажется ему тесным и душным, как подземелья, где держат узников. Он пытается вдохнуть глубже, но ничего не выходит, и Локи скребет пальцами по камням, приказывая им расступиться.
Всего несколько шагов, и он окажется в своих покоях. Распахнуть окно, высунуться в него по пояс и вдохнуть полной грудью — вот то, чего он жаждет сейчас больше всего на свете. Когда же вместо этого он спотыкается обо что-то большое и теплое и летит вперед, инстинктивно выставив руки, чтобы смягчить падение, недоумение, пожалуй, самая безобидная из тех эмоций, что он испытывает. В следующий миг раздается звон от столкновения с медным боком чана, в котором Локи вымачивал компресс для брата, влажное хлюпанье, возвещающее, что приземление пришлось как раз в лужу разлитой воды, и недовольный, но очень, очень знакомый голос:
- Да дайте уже, наконец, поспать, ётуны вас раздери! Кто смеет тревожить сон сына Одина?!
- Тор?! Что ты тут...
- Локи! - Тор мгновенно отбрасывает сонливость, оказываясь рядом. Хватает брата за плечи, будто не веря собственным глазам: в бледном лунном свете из окна немудрено ошибиться, и Тор судорожно шарит руками по телу Локи, чтобы удостовериться, что ему не привиделось. - Проклятье, где тебя носило?! Подожди, почему ты мокрый? Это кровь?
Тор ощупывает свалившегося на него брата: руки, бока, плечи, а затем как может аккуратно кладет теплую ладонь на затылок, проводит по волосам, проверяя, не ранен ли он в голову. Когда ладони Тора проезжаются по вискам Локи и накрывают лоб, тот хватает его за запястья и отбрасывает руки от своего лица.
- Я в порядке, Тор, это всего лишь вода. Отпусти меня.
- Вляпался в собственную ловушку?
- Всего лишь маленькое охранное заклинание, заставляющее вещи кидаться под ноги незваному гостю. Это, между прочим, мои покои, имею право. А ты так и не ответил, что тут делаешь.
Тор неловко замирает, отпуская плечи Локи. Садится на колени, задумчиво чешет затылок. Еще совсем недавно слова буквально распирали его изнутри, а теперь он обреченно понимает, что не знает, что сказать.
- Я слышал гром, - наконец, находится он. - В стенах.
Локи приподнимается на локтях, вскидывает бровь, явно намекая на то, что Тор сейчас выглядит как минимум глупо.
- Как... интересно.
- Но небо чистое, - упрямо продолжает Тор. - И я подумал...
- Конечно. Ты подумал, что это моя вина. Как типично для... - Локи останавливает себя, чтобы не начинать бесполезный спор. - Ладно, оставим это.
- Это неправда, брат, ты знаешь, - угрюмо бормочет Тор. - Не все асы думают, будто ты имеешь отношение к каждой беде в Асгарде.
- Неужели? - язвительно тянет Локи. - Помнится, Фандрал совсем недавно как раз продемонстрировал всем нам, насколько он уверен в моей невиновности. Еще там, в лесу.
- Он сказал, не подумав.
Локи пренебрежительно передергивает плечами.
- Как и многие другие.
Он садится, но внезапное головокружение заставляет его вновь опереться на руки. Тор, конечно, это замечает.
- Локи?
- Мне нужно к окну, - вместо ответа произносит тот. - Немного воздуха, больше ничего, и я вполне могу справиться сам.
Тор открывает рот, чтобы возразить, но так и не произносит ни слова. Молча смотрит, как Локи поднимается на ноги, как бредет, пошатываясь, к окну, как распахивает его, впуская в покои ночную прохладу. Он вдыхает свежий воздух, и на его лице появляется расслабленная улыбка.
- Где ты был? - спрашивает Тор, подходя ближе.
- Недалеко, - туманно отвечает Локи, не открывая глаз. Он наслаждается касаниями теплого ветра, запахами цветущих деревьев. Его одолевает слабость, из-за которой он вынужден цепляться за каменный подоконник, но уходить от окна не хочется. - Как твоя рука?
- В порядке. Твоя дрянная мазь сделала свое дело, будь она неладна.
Локи устало усмехается и открывает глаза.
- Я вижу, ты так торопился сюда, что даже не соизволил толком одеться. Весьма польщен таким вниманием.
Тор опускает голову, оглядывая себя, и, вздохнув, обреченно чешет себе локоть. В лунном свете тонкие волоски внизу его плоского живота, прямо над линией пояса штанов, кажутся посеребренными. Тор переступает с ноги на ногу, шмыгает носом.
- Мать волновалась о тебе. Не... не уходи больше, не предупредив ее.
Локи смотрит на брата, размышляя, что ему ответить. Тор высок и широк в плечах, в его руках сила сотен обычных асов, но ведет он себя порой все еще, как ребенок. Недавно ему исполнилось двадцать. Локи помнит, как заговорил его кубок, чтобы тот плясал в пальцах хозяина, и Тор, конечно же, опрокинул тогда на себя весь эль. Он разозлился не на шутку, но Локи поднес ему в подарок другой кубок, гораздо лучше и искусней заколдованного, и Тор сменил гнев на милость.
- Мы уже давно выросли, Тор, - насмешливо упрекает его Локи. - Больше нет нужды испрашивать разрешения матери на каждый свой поступок.
- Надо сказать, ты и раньше не особо этим увлекался. Взять хотя бы твою недавнюю выходку с волосами Фрейи.
- О, брось, это был сущий пустяк, но во Фрейе всегда было столько самолюбия, что на чувство юмора места уже не осталось.
- Она гордая и прекрасная дева, - заступается за нее Тор.
- Она всего лишь взбалмошная и истеричная эгоистка, - парирует Локи. - А красотой своей прикрывает немало грешков, уж поверь.
- Если она тебе настолько не по нраву, зачем же было срезать у нее прядь волос? Я заступился тогда за тебя и хочу знать.
Локи недовольно хмурится. Но у Тора и впрямь есть право требовать ответа — без его помощи Локи бы тогда не выкрутился.
- Фрейя из племени ванов, а они искусные чародеи. Магия у них в крови и в теле. Старик Ньёрд отказал мне, когда я попросил его поведать мне, откуда берет силу их искусство. Украсть крупицу силы его дочери, срезав у нее прядь волос, я счел для него достойным наказанием.
Тор неожиданно смеется, не так громко, как обычно, но гулко, будто гремит далекий гром.
- Да уж, сестрица Фрейя была вне себя от ярости, когда поймала тебя за руку. Но мне не жаль того, что я отдал ей в обмен на твое прощение.
Локи втягивает воздух через ноздри и отводит взгляд.
- Твои волосы.
- Одной прядью она довольствоваться отказалась. Ничего, отрастут снова, - беспечно пожимает плечами Тор. - Интересно, отец знает, из-за чего это все вышло? Он не был в восторге, когда увидел меня с короткими волосами.
- Хотелось бы верить, что нет, но не стану лгать.
- Спасибо, брат, - улыбается Тор.
Локи прижимается затылком к ставне окна. Каждый раз, когда Тор называет его так, Локи на миг теряется, выпадает из реальности, уносясь в их прошлое. Туда, где это все еще было правдой.
- Ты по-прежнему зовешь братом. Зачем? Теперь уже нет смысла притворяться.
- Ты умен и остер на язык, Локи, но иногда говоришь такую ерунду. Мне незачем притворяться, это участь лжецов. Пусть ты наполовину ётун, и пусть мы не одной крови, но мы все равно братья.
Локи усмехается — не зло, устало.
- Как же мне повезло, что у меня такой незамутненный братец.
- А то, - самодовольно кивает Тор. Сарказм в голосе Локи он явно пропускает мимо ушей. - Уверен, отец тоже по-прежнему считает тебя своим сы...
- Не говори за Одина, - обрывает его Локи. - Ты не можешь ведать, что у него на уме. Все эти годы он знал, кто я, знал и все равно продолжал твердить, что мы оба рождены быть царями. Какое лицемерие, не находишь?
- Не надо, Локи, - просит Тор. - Это все уже позади. Я не хочу снова видеть, как ты...
- Не увидишь. Больше — никогда не увидишь, Тор. Ты прав, это осталось в прошлом. Не будем вспоминать о минувшем. Тем более, что и в настоящем есть, над чем поразмыслить.
Тор прислоняется плечом к стене рядом с окном, скрещивая руки на груди. Его глаза темнеют, между бровей появляются складки.
- Линорма, - мрачно роняет он. - Что-то не так с ее появлением здесь, с ее сердцем. Что-то совсем не так.
- Магия, - произносит Локи так спокойно, будто в Асгарде каждый день появляются чудовища, нападающие на детей и брызжущие радужными искрами, если сжимаешь в руке их сердце. - Я разложил ее на составные, но принцип, по которому все эти сущности уживались вместе, по-прежнему мне не до конца ясен. Хотя в нем немало от искусства цвергов. Возможно, если мне удастся когда-нибудь оказаться в их землях, я мог бы сказать точнее.
Локи прикрывает глаза, но наблюдать за Тором не перестает ни на миг. Из-под полуопущенных век он видит, как тот хмурится еще больше, как нервно барабанит пальцами по бицепсам, решительно сжимая губы.
- Фандрал, наверное, все еще убивается по своей потерянной шпаге, - продолжает Локи. - Да и булава Огуна немало пострадала от слюны линормы. Но это все ерунда, уверен, в дворцовой оружейной найдется неплохая замена. Не чета цверговскому, конечно, но тоже достойное оружие. Хорошо, что ты тогда не воспользовался Мьёльниром. Потерять такое сокровище было бы непростительной ошибкой.
Дыхание Тора учащается. Локи кажется, что он слышит, как стучит в груди названого брата желание рваться вперед, к далеким берегам. Вряд ли Тор сможет долго его сдерживать. Он импульсивен и, пользуясь этим, склонить его к нужному решению обычно оказывается не так уж и сложно.
- Мы защищаем Асгард, - говорит он, наконец. - Нам нужно достойное оружие. А цверги — лучшие кузнецы во всех девяти мирах.
- Всеотец вряд ли это одобрит.
- Но ты его уговоришь.
Тор ухмыляется, и в этой ухмылке непрошибаемая уверенность.
- Только ради тебя, брат, - шутливо кланяется Тору Локи. - Может, заполучив себе новую шпагу, и Фандрал уверует, что я не так уж и плох.
- Боюсь, иного выбора у него просто не будет, - довольно смеется Тор.
Глава 4Глава 4
Всеотец не приходит на пристань, чтобы проводить сыновей в дальний путь. И если Тор пребывает на этот счет в искреннем недоумении, то Локи совсем не удивлен. Ждать от царя восторгов по поводу этого похода было как минимум наивно. Цверги - особый народец: они живут замкнуто, ни во что не вмешиваются, но и к себе никого не пускают. Правда, они горделивы и самонадеянны, и Локи планирует поймать каменных карликов в их же сети. Права на ошибку у него нет – этот момент в их разговоре Один обозначил с убийственной четкостью. Старый пройдоха умеет торговаться, надо отдать ему должное: неожиданно ставки в этой и без того рисковой кампании взлетели до небес.
Локи с тоской вглядывается в мягко толкающие бока корабля волны.
Жители Мидгарда молятся богам, чтобы те помогли им в исполнении их желаний, но кому молиться, когда бог – ты сам?
На пристани застыла одинокая фигурка Фригг. Царица кутается в меховую накидку, прижимая к груди озябшие руки. В глазах ее плещется прикрытое печалью беспокойство.
Тор машет ей рукой и обещает вернуться так быстро, как сможет.
Локи не обещает ничего. Только коротко кивает в ответ на взгляд матери и отходит от борта.
Туманным промозглым утром пара крепких остроносых кораблей под алыми парусами покидает причал Золотого города. Пара – потому что Один отказался отпускать сыновей только лишь в сопровождении Сиф и Троицы воинов. Позади корабля Тора, разрезая едва сомкнувшиеся за ним волны, скользит второе легкое судно: на его борту – отряд личной гвардии старшего принца. Всеотец настоял на том, чтобы они сопровождали его сына в этом походе, но Локи не преминул тут же выдвинуть ответное условие: половина гвардейцев будет из его отряда. Один скрипнул зубами, но согласился.
Сделка почти на равных. Не самый худший вариант из тех, на которые Локи рассчитывал.
Он поднимает голову к набухшему тучами серому небу и брезгливо сводит брови.
- Надеюсь, никаких непредвиденных природных катаклизмов нас не ожидает? – с намеком интересуется он у Тора.
- Нет, - отзывается тот. - Ничего, о чем стоило бы беспокоиться.
- Ну, разве что об этом, - саркастично добавляет Локи, кивая на перегнувшегося через борт Фандрала.
- Помнится, в прошлый раз такого не было, - озадачено басит Вольстагг. – Даже и не знаю, с чего его так прихватило.
- В самом деле, - с мстительной прохладцей в голосе замечает Локи, поглаживая пальцами мешочек с вырви-язык травой в кармане собственного камзола. – В портовой таверне только зазевайся – тут же подсыпят какой-нибудь дряни.
Фандрал пытается сказать что-то в свое оправдание, но стоит ему разогнуть спину, как он снова хватается за живот и отправляет за борт следующую порцию содержимого желудка. Сиф морщит нос и отворачивается. В глазах Вольстагга – скорбь о бездарно потраченной пище. Огун далеко на корме, управляется с рулевым веслом и потому в выражении сочувствия Фандралу не участвует.
- Держись, старина, - хлопает его по плечу Тор. – Настоящего воина не сразить какому-то недугу.
- Если ему, конечно, не помогут, - замечает себе под нос Локи, но за стонами Фандрала и шумом бьющихся о гладкие бока корабля волн его последних слов никто не слышит.
Корабли идут к Нидавеллиру, скалистым, бесплодным землям, укрытые вечными туманами. Солнечный свет цвергам без надобности, он их худшее проклятье: стоит попасть под его лучи, как карлики тут же обращаются в камень, так что вечный полумрак под пологом тумана вполне их устраивает.
Чужаков цверги не любят, поэтому никто из плывущих к их владениям не ждет радушного приема. Но все же Тор и Локи - сыновья Одина, а имя Одноглазого по-прежнему внушает страх всем девяти мирам. И пусть звание отпрыска Всеотца Локи носит лишь по старой памяти, пользоваться его привилегиями это ему не мешает.
Цверги не осмелятся напасть на посланцев Асгарда. Подобная вольность может обернуться для них войной, а войну, как потасканную трактирную девку, жаждать может только умалишенный.
На третий день плавания Фандрал меняет цвет лица с зеленого на землисто-серый, чем доставляет Локи немало веселья, потому что теперь со всей возможной ясностью очевидно: наконец-то, наступило время отложенного эффекта вырви-язык травы. Поскольку в желудке у Фандрала не осталось уже ничего, что можно было бы отправить в море под страдающее кряхтение Вольстагга, самый одаренный фехтовальщик Асгарда просто сидит у борта с видом осужденного на казнь и мучается от икоты. Сиф периодически подносит ему флягу с водой, а Локи развлекается тем, что в подробностях припоминает вслух все, что пришлось пережить Фандралу в последние дни, сетует на некачественный эль в порту, но помогать страдальцу не торопится. Когда фляга с водой пустеет наполовину, Фандрал, наконец, перестает икать, но радость его длится не дольше минуты.
- Я не могу на это смотреть! - громыхает Вольстагг. - От расстройства я хочу есть вдвое сильней, чем обычно.
- Сиф? Сиф, в чем дело? - волнуется Фандрал. - Что со мной?
Сиф, подошедшая было, чтобы узнать, как себя чувствует друг, останавливается, не дойдя до него пары шагов. Затем нервно улыбается и отступает на шаг назад. Даже на два.
- Сиф! - жалобно скулит Фандрал.
- А желтые пятна тебе даже к лицу, - как бы между делом замечает Локи. - Наверное, реакция на воду.
Фандрал поворачивает к себе флягу отполированным боком и с ужасом таращится на собственное отражение.
- Как гриб «жабье брюхо», - подсказывает Сиф.
- Спасибо, леди Сиф, - замогильным голосом отзывается Фандрал.
- Прости, я не хотела, - неловко извиняется та. - Может, еще воды?
- Ну уж нет!
Локи оставляет этих двоих и, весьма довольный собой, перебирается поближе к носу корабля. Тор стоит у самого борта, крепко держась за него руками и сосредоточенно вглядываясь в туманную мглу впереди.
- Мы уже близко, - говорит он, не оборачиваясь, будто знает, кто именно подходит к нему со спины.
- Близко, - соглашается Локи и останавливается по левую руку от брата. - В Нидавеллире нам вряд ли будут рады.
- Это неважно. Они признают силу сына Одина.
- Не стоит недооценивать цвергов, Тор. Они — гордый народ, силой здесь ты ничего не добьешься, - Локи подступает ближе, кладет ладонь на плечо брата, сжимает пальцы. - Позволь мне говорить с ними. К чему битвы, когда можно решить все иным способом?
- Тогда зачем отец настоял на том, чтобы мы взяли с собой гвардейцев? Разве он не предполагал, что нам придется сражаться?
- Это на крайний случай, - скривившись, бормочет Локи. - Наша мать любит говорить, что каждый поступок Одина преследует какую-то цель. Уверен, так оно и есть.
В глазах Тора Один — великий царь и воитель, а вовсе не мелочный, жадный до чужого добра старикашка, и Локи не видит смысла в том, чтобы тратить силы на его переубеждение. Когда-нибудь Тор поймет все сам. И вот тогда Всеотца не спасет уже ничто.
Локи будет рядом с ним в этот миг, он знает. Он готов ждать, сколько потребуется.
- Я рад, что ты со мной, брат, - произносит Тор просто.
Локи отвечает ему слабой усмешкой. Поворачивается к морю спиной, прижимаясь к борту поясницей и запрокидывая голову. Небо над ним такое же мрачное, как и его мысли. Локи закрывает глаза, прислушиваясь к далекому рокотанию в тучах. Очевидно, что Тор чем-то недоволен. Или расстроен, или в сомнениях, или мало ли что еще, по одному лишь хмурому небу бывает трудно понять, но то, что оно всегда отвечает на его настрой, ясно в любом из девяти миром.
- Тебя что-то беспокоит, Тор, - Локи опускает голову, открывая глаза. - Не поведаешь, что?
- С чего ты взял? - неуклюже врет Тор. Смеется громко, наигранно, хлопает Локи по плечу и невольно задерживает ладонь, обрывая неуместный смех. Неуверенно сжимает пальцами мягкую ткань камзола, избегая встречаться с братом взглядом.
Локи насмешливо вздыхает, понимая.
Тору нравится к нему прикасаться, это его крохотная слабость. Он никогда не спрашивал, что думает об этом сам Локи, он просто хватал его, когда они еще были детьми, тащил за собой, дергал за руку, настойчиво требуя, чтобы его слушали, дергал за уши, поднимал, когда нужно было залезть вдвоем куда-нибудь повыше, а Локи не хватало роста. Просто еще одна дурная привычка его названого брата, говорит себе Локи, не особо задумываясь над тем, что в последние годы прикосновения Тора изменились.
Когда стало известно, чья кровь течет в венах младшего принца, Тор долго не мог этого принять. Ему все казалось, что это ложь, нелепая шутка, и кто-нибудь сейчас скажет ему, что его разыграли, но никто так и не сказал, и через год Тор впервые за это время вновь положил ладонь на плечо брата. Локи принял его жест, как принял и то, что никто во всем Асгарде уже не будет относиться к нему, как прежде.
Нельзя войти в одну воду дважды, нельзя вернуть все, как было, даже если сильно захотеть. Они оба изменились: Тор стал немного угрюмей, недоверчивей и осторожней, Локи — язвительней, отдаленней и злее. Но Тор по-прежнему прикасается к нему тогда, когда хочет, и это — то малое, что осталось с ними из их прошлого.
- Тор, - слышится с другого конца корабля голос Огуна. - Второй корабль отстает. Нидавеллир уже близко, мы можем потерять друг друга в тумане. Что скажешь?
- Свяжем корабли, - решает Тор после недолгих раздумий. - Огун, сбавь ход. Вольстагг, Сиф, готовьте канат. Фанд... Фандрал, пожалуй, пока просто посидит.
- И вот это, мой друг, самое ужасное оскорбление из тех, что я слышал, - скорбно вздыхает тот. - Прости мне мою временную никчемность.
- Ну почему же временную, - не упускает случая поддеть его Локи. - Я бы сказал, она вполне себе постоянная.
- Локи, перестань, - останавливает его Тор. Он отцепляет от пояса свой молот и, раскручивая его в руке, направляется к корме.
- Что ты задумал? - напрягая голос, чтобы брат его услышал, интересуется Локи ему в спину.
- Привяжу канат к Мьёльниру и брошу на второй корабль.
- Благоразумно ли это? Если будет буря, он может потащить нас за собой на дно.
- С бурей мы старые знакомые, брат. Она не приходит ко мне не званной, - Тор поднимает руку с зажатым молотом над головой, его голос гремит в надвигающихся сумерках, подобно грому. - А ну, ребята, приготовьтесь! Бросок Мьёльнира! Ловите и перерубайте канат, мы свяжем корабли.
Локи не завидует тому, кто будет ловить Мьёльнир, ох, не завидует.
Нидавеллир встречает их пустынным скалистым берегом и недовольными криками больших серых птиц, кружащихся над остроносыми кораблями асов и пару раз осмелившихся покуситься на пышную вольстаггову бороду, очевидно, думая, что там он припрятал остатки ужина.
Пристать к берегу удается только после того, как более легкое второе судно проскальзывает в узкий проход между каменными глыбами, и несколько гвардейцев, добравшись до скал вплавь, закрепляют там толстые канаты. Судно подтягивают к суше, и рядом с ним, привязанный к нему все теми же канатами, встает и корабль Тора. Паруса спускают, и Сиф первой спрыгивает на берег. Следом за ней спускаются и остальные.
- Неприветливое местечко, - хмуро басит Вольстагг, насторожено оглядываясь по сторонам.
- Бывало и хуже, - бодро отзывается Тор.
- Корабли надежно закреплены, мой принц, - у воина из отряда Тора широкое, скуластое лицо и массивные плечи. В личную гвардию наследника трона попадают только лучшие. - Какие будут приказания?
Тор оглядывает берег, точнее, нагромождение скал, к которому они причалили. Наверх ведет одна-единственная узкая тропинка. Вольстагг при взгляде на нее страдальчески охает, но тут же пытается замаскировать это неловким кашлем.
- Кому-то придется остаться, - намекает Локи.
- Я побуду здесь, - опережает Тора Вольстагг. По такой тропинке на скалу ему все равно не взобраться, и он это понимает. Уж лучше вызваться самому. – Фандрал тебе пока тоже не подмога, поэтому мы останемся присматривать за кораблями.
- Уверен, друг? – спрашивает Тор.
Вольстагг кивает. Фандрал, которого он поддерживает, способен только на слабую улыбку.
- Хорошо, тогда идем я, Сиф, Огун и Локи. Варди*, - поворачивается Тор к гвардейцу, - возьми еще двоих из отряда и догоняйте нас.
Варди коротко кивает и уже разворачивается, чтобы исполнить приказ, но Локи ловит его за рукав.
- Ты знаешь Скьёльда*, воин?
- Да.
- Скажи ему, что он и Рауд* отправляются вместе с нами. Остальные пусть остаются у кораблей.
Воин неодобрительно хмурится и переводит вопросительный взгляд на Тора.
- Мой принц?
- Поторапливайся, Варди, передай, что велено, - нетерпеливо бросает Тор через плечо.
Малейшее промедление вызывает у него недовольство. Мыслями он уже там, наверху; ему не терпится, наконец, начать восхождение.
От постоянного тумана камни влажные, оступиться на них проще простого. Локи, сцепив зубы, осторожно взбирается по узкой неровной тропинке. Впереди маячит широкая спина Тора. Движения у него резкие, размашистые, не отмеченные печатью страха перед возможным падением. Асы говорят, это храбрость, Локи думает – безрассудство.
Сосредоточенное дыхание Сиф позади на миг срывается, когда она оскальзывается на влажных камнях, а затем переходит в облегченный вздох – Огун вовремя успел схватить ее за руку. Следующие за ними воины отмечают свое восхождение нестройным сопением.
Сверху оставшиеся у кораблей люди кажутся крохотными. А впереди – все те же скалы. Неудивительно, что терпение Тора кончается даже быстрей, чем Локи рассчитывал. Но прежде, чем он успевает его остановить, Тор взбирается на ближайший валун и, уперев руки в бока, бросает с вызовом в сторону очередной расщелины:
- Ну и где же лучшие кузнецы и ювелиры всех девяти миров? Неужели испугались нашего визита?
- Тор, - пытается образумить его Локи.
- Вокруг одни лишь скалы, но они и то приветливей хозяев.
- Тор, хватит.
- Не тратьте зря силы, мой принц, - звучит рядом голос Рауда, одного из лучших воинов в гвардии Локи. - Некоторым не дано понимать даже очевидного.
В следующий миг возле его горла оказывается острие бесшумно обнаженного меча.
- Не смей говорить так о будущем царе Асгарда, - холодно предупреждает Рауда Варди.
- У каждого свой царь, - цедит тот сквозь зубы.
- Закрой рот, Рауд, - резко обрывает их спор Локи. - Я разберусь без тебя. Примите мои извинения, доблестный Варди, я прослежу, чтобы этого впредь не повторилось.
Варди коротко кивает и убирает от горла Рауда свой меч.
Тор же не обращает на их перебранку ни малейшего внимания. Он вглядывается в одинаковые, безликие скалы, но вновь не замечает искомого прямо у себя под носом.
- Ты чересчур дерзок для гостя, сын Одина, - скрипит старый сморщенный карлик, усевшись у подножия валуна, на котором стоит Тор.
- Приветствуем вас, мудрейший, - поспешно вступает в разговор Локи, чтобы не дать брату ни шанса окончательно все испортить. - Мы не хотели оскорбить вас неосторожным словом. Всему виной наше долгое путешествие сюда. Думаю, за чашей доброго меда разговоры будут куда приятней.
- Складно говоришь, Злокозненный, - усмешка рассекает лицо карлика кривой трещиной. - Вот только вас сюда не звали, а значит, и медом поить не обязаны.
Тор спрыгивает с валуна и подходит ближе. Цверг, впрочем, не выказывает ни тени беспокойства по этому поводу.
- Могучий Тор, - скрипит он. Будто трутся друг о друга зажатые в кулаке камни. - Зачем ты пришел в наши земли? И зачем привел с собой Злокозненного?
- Каждый мальчишка в Асгарде знает, что нет лучше мастеров по металлу, чем подгорный народ. Мы пришли, чтобы удостовериться в этом сами.
- Что ж, юности свойственны сомнения. Но если желаешь посмотреть на наше мастерство, не стоит быть столь шумным. Камни не любят громких звуков, они их только сердят.
Будто в подтверждение его слов скалы вокруг начинают глухо рокотать, с остроконечных вершин сыпется на головы путникам каменное крошево. Сиф и Огун укрываются своими капюшонами, на воинах — крепкие шлемы, и только Локи остается без защиты. Впрочем, ненадолго: уже через мгновение рядом с ним оказывается Рауд. Его зеленый плащ над головой младшего принца служит неплохим укрытием.
Тор хмурится — видеть друзей мишенями для камнепада ему определенно не нравится.
- Как твое имя, мудрейший? - Локи приходится напрягать голос, чтобы перекрыть грохот падающих камней.
- Зачем оно тебе, Злокозненный? - карлик упрямо сжимает губы. В его мелких, глубоко посаженных глазках нет ничего, кроме подозрений и ощетинившейся настороженности.
Против воли Локи начинает злиться.
- Хочу знать, кому достанется честь вернуть своему народу давно утерянное сокровище.
Впервые за время их беседы карлик, кажется, проявляет искренний интерес к словам чужаков. Камни перестают падать на их головы, и это можно считать хорошим знаком.
- Сокровище?
Волшебное, чарующее слово, не правда ли? Подходи ближе, глупый цверг, протяни руку, прикоснись, ощути забытую магию и пади ниц перед тем, кто принес ее в твои земли.
Локи достает из походной сумы обернутую в несколько слоев ткани книгу. С каждым спадающим покровом глаза склочного карлика горят все ярче, а крючковатые, серые, как камни, пальцы сами тянутся к сокровищу.
- «Как выковать бурю», - шепчет он, не в силах совладать с охватившим его благоговением.
- Имя, карлик, - требует Локи. Жестче и злее, чем раньше. Теперь он может себе это позволить.
- Двалин, - послушно бормочет тот.
- Отведи нас к своему королю, Двалин, и я скажу ему, что ты был первым, кто встретил нас здесь, как подобает встречать долгожданных гостей. Уверен, он наградит тебя за то, что ты позаботился о тех, кто пришел вернуть вам утерянные знания.
- Украденные! - взвивается карлик. - Асы украли их сотню лет назад! Как смеешь ты указывать мне...
- Глупо, Двалин. Очень глупо с твоей стороны, - Локи заворачивает книгу в ткань, делая вид, что собирается убрать ее в суму. На цверга это оказывает поистине магическое действие.
- Нет, стой! Я отведу вас к мудрому Эгвальду, только не убирай книгу! Могу я... могу я прикоснуться к ней?
У цверга дрожат руки. Жадность — порок всех девяти миров.
Локи нравится смотреть, как его план медленно, но верно воплощается в жизнь.
- Только с одобрения мудрого Эгвальда, Двалин. А теперь показывай дорогу.
tbc
*Варди - "друг"
Скьёльд - "щит"
Рауд — "рыжий (красный)"
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 3Глава 3
Тор вырубается в считанные минуты. Корень южного остролиста, по пригоршне золота за щепотку, даже ему не перебороть. Лучшее снотворное если не во всех девяти, то по крайней мере, хотя бы в нескольких мирах. Локи не поскупился приобрести его у старой знахарки в одном из походов, где его брат в очередной раз доказывал, что асгардская справедливость самая справедливая, а если кто-то не согласен, то пусть выйдет вперед и скажет это Мьёльниру.
Оставив Тора в опочивальне, Локи бредет к бассейну. Почти что с омерзением сдирает с себя грязную одежду и торопливо спускается по ступеням в теплую воду. Его все еще трясет после спора с Одином — не снаружи, внутри. Упрямство Всеотца могло стоить его сыну руки, но, наверное, в понимании царя Асгарда это мелочи. Локи злит такая слепая приверженность собственноручно созданным законам во имя сомнительной иллюзии всеобщего порядка. У каждого правила есть исключения. Порядок без хаоса по сути своей пуст и бессмыслен, потому что в идеальном мире нечего упорядочивать.
Локи делает глубокий вдох, закрывает глаза и опускается под воду с головой. Блаженное безмолвие. Локи позволяет себе раствориться в нем, пока хватает дыхания, а затем резко выныривает, фыркая и растирая сомкнутые веки. В ушах эхом отдается чужое сердцебиение.
Линорма мертва, но ее сердце — еще нет. Оно живет своей, отдельной, пугающей жизнью и сейчас зовет к себе.
Локи торопливо смывает с себя грязь, невольно кривясь, когда задевает пальцами рассеченный висок. Кровь все еще сочится, и это больше раздражает, чем беспокоит. Тратить сейчас даже малую толику сил на простенькое заживляющее заклинание Локи не решится — слишком велик риск не справиться, когда это будет действительно необходимо. В вырванном сердце магии столько, что Локи не знает, сумеет ли сдержать ее, когда та вырвется. А в том, что это произойдет, у него нет ни малейшего сомнения, ведь он собственноручно намерен ее выпустить.
Локи выбирается из воды и, наспех обтеревшись, натягивает чистую одежду.
- Тор? - проверяет он на всякий случай, вернувшись в опочивальню. - У тебя Мьёльнир стащили.
Но брат даже не вздрагивает. Дрыхнет, как наигравшийся ребенок. За него можно теперь не волноваться, однако Локи не упускает случая оставить ему короткое язвительное письмо, чтобы «подсластить» пробуждение.
Тор, конечно, вспылит, но ничего не поделаешь. Переживет.
Локи шепчет камням приказ, и те расходятся, впуская хозяина в его маленькое святилище. Это было первым умением, которое он освоил, когда начал изучать магию, — разговор с духами камней. Поскольку они всегда были под рукой, ему не пришлось выискивать объекты для практики — годилась любая стена. Поначалу духи отвечали неохотно, бормотали что-то, вялые, апатичные, тяжелые, как сама их плоть. Но Локи был терпелив, и это воздалось ему сторицей.
Камни многое знают. Многое видят и слышат и многое могут поведать, умей только расспросить. И Локи расспрашивал — днями, ночами напролет, засыпал на полу, прямо у стены, так и не добравшись до ложа, слишком жадный до новых знаний и секретов. Поэтому когда пришло время решать, где найти место, спрятанное от чужих глаз и в то же время донельзя близкое, он недолго думал. Духи камня поворчали немного, для порядка, но не отказали.
Когда проход смыкается за его спиной, Локи, наконец, может вздохнуть спокойно. Под самым носом у Всеотца, невидимый ни его воронами, ни верным стражем Хеймдалем — это ли не повод считать, что годы упорных трудов, терпения и лжи все-таки принесли свои плоды? Локи думает, что да.
Сердце линормы, накрытое светящейся сферой, покоится в глубокой чаше. Вздрагивает, бьется, сыплет радужными искрами. Локи подходит ближе, не в силах отвести от него взгляд, и ему кажется, что это самое восхитительное из того, что он видел в своей жизни.
Магия пугает всецело полагающихся на свою силу асов.
Магия для слабаков и трусов, говорят они.
Магия — вне закона.
Губы Локи расплываются в самодовольной, сумрачной усмешке. Многое ли знают асы о том, чего страшатся, словно малые дети? Даже всевидящий Один. Особенно он.
В детстве Локи спрашивал у Игдрассиля, почему он не такой, как все. Сегодня он благодарен за это.
За то, что свободен быть не идеальным.
Когда Локи накрывает рукой защитную сферу над сердцем линормы, ему кажется, что по телу будто пробегает молния. В ушах звенит, и очертания комнаты плывут перед глазами. Чуждая магия кричит и воет под ладонью, а Локи хочется смеяться, нервно, истерически, чтобы дать хоть какой-то выход накрывающему его лихорадочному возбуждению.
Ни в одном из походов он не встречался ни с чем подобным: сердце зверя, до краев напитанное волшбой, отнюдь не обычное зрелище даже здесь, в сияющих чертогах Асгарда. Пусть Один хмурит брови, пусть неодобрительно каркают его бестолковые вороны, но Локи все равно выяснит, что за чудо достал ему в подарок брат, и, конечно же, как можно сотворить еще одно такое же.
Все прочее забывается.
Кажется, проходят дни. Может, недели. Локи не знает, и ему все равно. Он не покидает свое убежище, он плетет тонкую, иллюзорную сеть заклинаний и накрывает ею бьющееся сердце, пытаясь понять, что за магия в нем сокрыта. Это изматывает не хуже сражений, но Локи не собирается останавливаться. Он как нашедший новую травинку знахарь. Его снедает любопытство, жажда открытий.
Что ты такое, спрашивает он у комка плоти. Что ты можешь? Кто сделал тебя таким?
Сердце линормы не торопится раскрыть ему свои секреты.
Сеть исследующих заклинаний расползается на глазах почти сразу, не выдерживая мощи чуждой магии. Нужно найти другой способ. Невидимый ни кем из слуг Локи возвращается в свои покои, чтобы попытаться отыскать ответы в книгах. Он проводит у полок немало времени, выбирая то, что по его мнению, должно помочь, и возвращается сюда еще четыре раза, потому что книг слишком много, и ему не хватает рук. Когда один из фолиантов падает, выскользнув из напряженных пальцев, рядом кто-то испуганно взвизгивает. Локи досадливо морщится, оборачиваясь, и видит в дверях кабинета побелевшую от ужаса служанку. Наверное, пришла прибраться, думает Локи, и лишь спустя несколько секунд вспоминает, что все еще под покровом невидимости. А значит та кипа книг, что он держит, выглядит для служанки просто парящей в воздухе.
Локи не делает даже попытки что-либо исправить. Ему нет никакого дела до служанки, гораздо больше его интересует вон тот том о магических животных всех девяти миров, за которым он тянется.
Судя по торопливому топоту, служанка в панике сбегает. Отлично. Чем меньше желания у слуг будет сюда соваться, тем спокойнее Локи сможет работать. Чистота простыней на собственной постели и слой пыли на полках волнует его сейчас в последнюю очередь.
Старые страницы шелестят под пальцами, кожаные переплеты гнутся с протестующим скрипом, но того, что Локи хочет узнать, в книгах нет.
Линормы не используют магию. Линормы никогда не водились близ Асгарда. Линормы не могут пересечь границы миров без чужой помощи. Так какого же ётуна одна из них забыла в здешнем лесу?!
Локи вздрагивает, понимая, что только что сказал вслух.
Это так похоже на асов — винить во всех бедах ётунов, даже не сделав попытки разобраться. Локи живет среди них слишком долго, и временами начинает думать так же, как они. Жестокая ирония, если вспомнить, чья кровь течет в его венах.
Очередная книга отправляется на пол, к стопке десятков таких же. Локи устало трет переносицу, закрывая глаза, и, кажется, ненадолго проваливается в беспокойный сон. Который сейчас час определить не удастся - в его убежище нет окон, оно зажато между измерениями; крохотный карман, который он сам для себя выкроил. Локи это вполне устраивает. Пользуясь ходами, которые послушно открывают для него камни, он пробирается на кухню. Стряпчие заняты каким-то пирогом, наверное, к обеду, в воздухе витает запах похлебки и специй, и, вновь незамеченный, Локи утаскивает из-под локтя стряпухи блюдо с тушеными овощами, мясной рулет и кувшин медовухи. Правда, вкус ему безразличен — его мысли заняты другим. В собственной голове одну за другой он выдвигает, обосновывает и опровергает гипотезы о том, как линорма, столь чуждое для Асгарда создание, могло оказаться здесь.
Локи почти не спит, и чем дальше, тем реже наведывается на кухню. Голод и усталость отходят на второй план, забываются, как нечто отвлекающее от цели, и когда в голову ему приходит мысль о том, что, возможно, дело не в самом животном, а в составе магии, которой накачано его сердце, это пьянит сильней, чем чаша самого крепкого эля. Локи ветром несется в дворцовую библиотеку. В одиннадцатом проходе слева, восьмой стеллаж, где-то на верхних полках, он помнит, стоит та самая книга. Наверное, сам Один-Всеотец не помнит, как она очутилась в Асгарде. Кто был столь отважен и глуп, чтобы рискнуть украсть у цвергов то, что принадлежит им по праву? Локи хотел бы посмотреть этому хитрецу в глаза, хотя вряд ли тот жив до сих пор.
В коридорах дворца сегодня необычайно людно: все куда-то спешат, за стенами слышен призывный рог эйнхериев. Воинские игрища в Вальгалле. Локи приходится жаться к стенам, чтобы не задеть ненароком мимо проходящих. Даже невидимый, он не бестелесен, и любой ас поневоле насторожится, столкнувшись на пути с незримой преградой. Вынужденная осторожность раздражает. Когда коридор, наконец, пустеет, Локи, подгоняемый нетерпением, несется к библиотеке со всех ног. И едва не налетает на Сиф за следующим поворотом. Столкновения удается избежать только чудом. Сиф как раз поворачивается, чтобы позвать отстающего Тора, и Фандрал поддерживает ее призыв, в то время как Локи распластывается по стене, задержав дыхание.
Тор явно не торопится догонять друзей. Он стоит напротив дверей в библиотеку, и это очень некстати, поскольку как раз туда Локи и нужно попасть. Когда троица воинов проходит мимо, он осторожно, неслышно выдыхает. Отталкивается от стены и торопится к библиотеке. Тор все еще перед дверьми, в несвойственной ему задумчивости. Локи сбавляет шаг и замирает на миг, не решаясь пройти мимо брата, даже невидимый. Пытается выровнять дыхание и, неуверенный, что справится, зажимает себе рот рукой. Тор реагирует мгновенно: чувствует ли движение воздуха, слышит ли стук чужого сердца, Локи не знает, но брат вскидывает голову, хмурится. Его ноздри раздуваются, как у породистого жеребца, учуявшего поблизости человека. В следующий миг он уже тянет вперед руки, и Локи поспешно отшатывается, ускользая из его хватки.
- Тор! - зовет его Фандрал. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор недовольно кривится и идет догонять друзей.
У Локи разве что колени не трясутся. Еще чуть-чуть, и угодил бы прямиком в лапы старшего братца, а из его хватки не так-то просто вырваться, уж Локи знает. Он позволяет себе перевести дыхание, лишь когда Тор скрывается за поворотом.
Он слишком близок к разгадке, чтобы тратить время на пустые объяснения. К тому же Тор, судя по всему, снова может пользоваться недавно раненой рукой, а значит, вернется к поединкам и пирам. Подходящая компания у него есть, и в опеке младшего брата он абсолютно не нуждается.
Нужная книга попадается на глаза не сразу. Локи тратит как минимум пару часов на детальное изучение двух огромных стеллажей и уже почти отчаивается найти искомое, когда толстый потрепанный том сам падает к нему в руки.
«Как выковать бурю».
В этой книге едва ли сотая часть секретов цвергов, но Локи не нужно все. Локи нужна зацепка, толчок, крохотный намек на то, как можно вложить в предмет хотя бы горсть магии. И он не ошибается в выборе.
Мягкость кошачьих лап, шелест камыша, вой ветра, рыбья чешуя — цверги могут выковать сокровище из чего угодно, будь то металл, цвет, запах или звук. Локи собирается воспользоваться этой мудростью, но отнюдь не для того, чтобы попробовать оспорить их мастерство. Он проводит в библиотеке весь вечер и всю ночь, и вернувшись в убежище, хочет всего лишь присесть ненадолго, но едва опускается на пол, как его накрывает сон. Проснувшись, он злится на себя за потраченное время, но все же снова наведывается на кухню — рокот в собственном животе становится уже невозможно игнорировать. Не заботясь о том, сколько седых волос останется в головах кухарок после его очередной выходки, он таскает еду прямо у них под носом. Слуги визжат и, с грохотом роняя кастрюли и переворачивая вертел с подрумянившимся с одного бока кабаном, бегут прочь. Локи брезгливо фыркает им вслед и забирает приготовленную для Тора медовуху. Брат всегда пьет из одного и того же кувшина и немало рассвирепеет, когда поймет, что любимый напиток увели у него из под носа. Мысль об этом заставляет Локи довольно усмехнуться, на секунду забыв о своих магических экспериментах, но только на секунду.
Первой отделить получается ночную мглу. Она вьется черной лентой оплетает запястья, ползет по плечу к шее. Локи вовремя хватает ее и запирает в прозрачном сосуде. Следом за мглой из клубка связанных магией сущностей выбирается зависть. Скользкая, навязчивая, она кидается на Локи почти сразу же, и сладить с ней оказывается непросто. Воспоминания о разочаровании во взгляде отца и о победах Тора — всегда Тора — всплывают перед глазами. Желание быть таким, как он, быть равным, любимым и признанным застилает разум.
Локи встряхивает головой, отгоняя видения, и чертит в воздухе связующие руны, загоняя зависть в специально приготовленный сосуд. На лбу у него выступила испарина, его лихорадит. Он отшатывается от чаши, где, укрытое защитным куполом, бьется все еще живое сердце линормы, закрывает лицо руками. Почему-то хочется смеяться — горько и зло, будто что-то скребется в груди, царапает, цепляется, ползет по горлу вверх. Локи загоняет не рожденный смех поглубже и прижимает пальцы к пульсирующим вискам.
Ему нужно отдохнуть, хотя бы немного. Что бы ни было там, в заколдованном сердце, оно подождет. С этой мыслью Локи добирается до ложа у стены — куда скромнее, чем то, что в его покоях — и падает на него, обессиленный.
В ожидании своего часа зависть бесшумно клубится в сосуде на полке.
В беспамятстве Локи проводит не одну ночь. Ему снятся сны, которых он не помнит, но зато взмокшая спина и бешено колотящееся сердце при пробуждении, пожалуй, даже слишком реальны. Отдохнувшим Локи себя совсем не чувствует. Веки будто налиты свинцом, голова гудит. Такого не бывало даже после самых пышных пиров и не одной чаши меда. В искусстве пить, как настоящий воин, Локи с Тором никогда не сравниться.
Воспоминание о брате вызывает тяжелое, давящее чувство в груди. Локи не может назвать ему ни одной внятной причины, и это ему не нравится.
Он трет глаза тыльной стороной ладони, чтобы унять пульсирующую боль.
Сердце линормы зовет его, и Локи не видит смысла сопротивляться. Под тонкой сетью проявляющего заклятия оно похоже на клубок цветных светящихся нитей. Локи думает о том, что будь на его месте мать, искуснейшая из мастериц, эта пряжа далась бы ей легче, чем ему. У женщин своя магия, у него – своя. Если потребуется, он научится прясть.
Локи осторожно сжимает в пальцах кончик следующей нити.
Хохот безумца. Он рвется из рук, и камни вторят его голосу, но Локи оказывается ловчее: режущий уши смех последний раз ударяется о стены и успокаивается в своем сосуде.
Дорожную пыль Локи ссыпает в кожаный мешочек, свист ветра затягивает узлом, а копоть из очага, где был сожжен младенец, запирает в крохотной шкатулке.
Сердце линормы уже не выглядит полным жизни. Оно сжимается, становясь вдвое меньше размером, бьется все реже, через раз и, кажется, умирает. Локи не собирается упускать свой шанс только из-за собственной нерасторопности, и потому не отходит от него ни на миг. У него дрожат руки, а спина взмокла от пота, но он упрямо тянет новую нить.
Ярость грозы.
Ох, как же сейчас недостает Тора. Уж он-то бы сладил со строптивой чертовкой. Но и Локи не так прост: несмотря на то, что поначалу он упускает ярость из рук, и та бьется в каменные стены, норовя вырваться на волю, Локи все же удается ее поймать и загнать в небольшую, но прочную, окованную металлическими кольцами суму. Едва это происходит, сердце в чаше вздрагивает в последний раз и рассыпается в прах.
Локи пятится назад и, привалившись спиной к стене, обессиленно сползает по ней на пол. Он не знает, сколько проходит времени прежде, чем неистовый ритм сердца в груди успокаивается, и становится ясно: ему не хватает воздуха. Внезапно убежище кажется ему тесным и душным, как подземелья, где держат узников. Он пытается вдохнуть глубже, но ничего не выходит, и Локи скребет пальцами по камням, приказывая им расступиться.
Всего несколько шагов, и он окажется в своих покоях. Распахнуть окно, высунуться в него по пояс и вдохнуть полной грудью — вот то, чего он жаждет сейчас больше всего на свете. Когда же вместо этого он спотыкается обо что-то большое и теплое и летит вперед, инстинктивно выставив руки, чтобы смягчить падение, недоумение, пожалуй, самая безобидная из тех эмоций, что он испытывает. В следующий миг раздается звон от столкновения с медным боком чана, в котором Локи вымачивал компресс для брата, влажное хлюпанье, возвещающее, что приземление пришлось как раз в лужу разлитой воды, и недовольный, но очень, очень знакомый голос:
- Да дайте уже, наконец, поспать, ётуны вас раздери! Кто смеет тревожить сон сына Одина?!
- Тор?! Что ты тут...
- Локи! - Тор мгновенно отбрасывает сонливость, оказываясь рядом. Хватает брата за плечи, будто не веря собственным глазам: в бледном лунном свете из окна немудрено ошибиться, и Тор судорожно шарит руками по телу Локи, чтобы удостовериться, что ему не привиделось. - Проклятье, где тебя носило?! Подожди, почему ты мокрый? Это кровь?
Тор ощупывает свалившегося на него брата: руки, бока, плечи, а затем как может аккуратно кладет теплую ладонь на затылок, проводит по волосам, проверяя, не ранен ли он в голову. Когда ладони Тора проезжаются по вискам Локи и накрывают лоб, тот хватает его за запястья и отбрасывает руки от своего лица.
- Я в порядке, Тор, это всего лишь вода. Отпусти меня.
- Вляпался в собственную ловушку?
- Всего лишь маленькое охранное заклинание, заставляющее вещи кидаться под ноги незваному гостю. Это, между прочим, мои покои, имею право. А ты так и не ответил, что тут делаешь.
Тор неловко замирает, отпуская плечи Локи. Садится на колени, задумчиво чешет затылок. Еще совсем недавно слова буквально распирали его изнутри, а теперь он обреченно понимает, что не знает, что сказать.
- Я слышал гром, - наконец, находится он. - В стенах.
Локи приподнимается на локтях, вскидывает бровь, явно намекая на то, что Тор сейчас выглядит как минимум глупо.
- Как... интересно.
- Но небо чистое, - упрямо продолжает Тор. - И я подумал...
- Конечно. Ты подумал, что это моя вина. Как типично для... - Локи останавливает себя, чтобы не начинать бесполезный спор. - Ладно, оставим это.
- Это неправда, брат, ты знаешь, - угрюмо бормочет Тор. - Не все асы думают, будто ты имеешь отношение к каждой беде в Асгарде.
- Неужели? - язвительно тянет Локи. - Помнится, Фандрал совсем недавно как раз продемонстрировал всем нам, насколько он уверен в моей невиновности. Еще там, в лесу.
- Он сказал, не подумав.
Локи пренебрежительно передергивает плечами.
- Как и многие другие.
Он садится, но внезапное головокружение заставляет его вновь опереться на руки. Тор, конечно, это замечает.
- Локи?
- Мне нужно к окну, - вместо ответа произносит тот. - Немного воздуха, больше ничего, и я вполне могу справиться сам.
Тор открывает рот, чтобы возразить, но так и не произносит ни слова. Молча смотрит, как Локи поднимается на ноги, как бредет, пошатываясь, к окну, как распахивает его, впуская в покои ночную прохладу. Он вдыхает свежий воздух, и на его лице появляется расслабленная улыбка.
- Где ты был? - спрашивает Тор, подходя ближе.
- Недалеко, - туманно отвечает Локи, не открывая глаз. Он наслаждается касаниями теплого ветра, запахами цветущих деревьев. Его одолевает слабость, из-за которой он вынужден цепляться за каменный подоконник, но уходить от окна не хочется. - Как твоя рука?
- В порядке. Твоя дрянная мазь сделала свое дело, будь она неладна.
Локи устало усмехается и открывает глаза.
- Я вижу, ты так торопился сюда, что даже не соизволил толком одеться. Весьма польщен таким вниманием.
Тор опускает голову, оглядывая себя, и, вздохнув, обреченно чешет себе локоть. В лунном свете тонкие волоски внизу его плоского живота, прямо над линией пояса штанов, кажутся посеребренными. Тор переступает с ноги на ногу, шмыгает носом.
- Мать волновалась о тебе. Не... не уходи больше, не предупредив ее.
Локи смотрит на брата, размышляя, что ему ответить. Тор высок и широк в плечах, в его руках сила сотен обычных асов, но ведет он себя порой все еще, как ребенок. Недавно ему исполнилось двадцать. Локи помнит, как заговорил его кубок, чтобы тот плясал в пальцах хозяина, и Тор, конечно же, опрокинул тогда на себя весь эль. Он разозлился не на шутку, но Локи поднес ему в подарок другой кубок, гораздо лучше и искусней заколдованного, и Тор сменил гнев на милость.
- Мы уже давно выросли, Тор, - насмешливо упрекает его Локи. - Больше нет нужды испрашивать разрешения матери на каждый свой поступок.
- Надо сказать, ты и раньше не особо этим увлекался. Взять хотя бы твою недавнюю выходку с волосами Фрейи.
- О, брось, это был сущий пустяк, но во Фрейе всегда было столько самолюбия, что на чувство юмора места уже не осталось.
- Она гордая и прекрасная дева, - заступается за нее Тор.
- Она всего лишь взбалмошная и истеричная эгоистка, - парирует Локи. - А красотой своей прикрывает немало грешков, уж поверь.
- Если она тебе настолько не по нраву, зачем же было срезать у нее прядь волос? Я заступился тогда за тебя и хочу знать.
Локи недовольно хмурится. Но у Тора и впрямь есть право требовать ответа — без его помощи Локи бы тогда не выкрутился.
- Фрейя из племени ванов, а они искусные чародеи. Магия у них в крови и в теле. Старик Ньёрд отказал мне, когда я попросил его поведать мне, откуда берет силу их искусство. Украсть крупицу силы его дочери, срезав у нее прядь волос, я счел для него достойным наказанием.
Тор неожиданно смеется, не так громко, как обычно, но гулко, будто гремит далекий гром.
- Да уж, сестрица Фрейя была вне себя от ярости, когда поймала тебя за руку. Но мне не жаль того, что я отдал ей в обмен на твое прощение.
Локи втягивает воздух через ноздри и отводит взгляд.
- Твои волосы.
- Одной прядью она довольствоваться отказалась. Ничего, отрастут снова, - беспечно пожимает плечами Тор. - Интересно, отец знает, из-за чего это все вышло? Он не был в восторге, когда увидел меня с короткими волосами.
- Хотелось бы верить, что нет, но не стану лгать.
- Спасибо, брат, - улыбается Тор.
Локи прижимается затылком к ставне окна. Каждый раз, когда Тор называет его так, Локи на миг теряется, выпадает из реальности, уносясь в их прошлое. Туда, где это все еще было правдой.
- Ты по-прежнему зовешь братом. Зачем? Теперь уже нет смысла притворяться.
- Ты умен и остер на язык, Локи, но иногда говоришь такую ерунду. Мне незачем притворяться, это участь лжецов. Пусть ты наполовину ётун, и пусть мы не одной крови, но мы все равно братья.
Локи усмехается — не зло, устало.
- Как же мне повезло, что у меня такой незамутненный братец.
- А то, - самодовольно кивает Тор. Сарказм в голосе Локи он явно пропускает мимо ушей. - Уверен, отец тоже по-прежнему считает тебя своим сы...
- Не говори за Одина, - обрывает его Локи. - Ты не можешь ведать, что у него на уме. Все эти годы он знал, кто я, знал и все равно продолжал твердить, что мы оба рождены быть царями. Какое лицемерие, не находишь?
- Не надо, Локи, - просит Тор. - Это все уже позади. Я не хочу снова видеть, как ты...
- Не увидишь. Больше — никогда не увидишь, Тор. Ты прав, это осталось в прошлом. Не будем вспоминать о минувшем. Тем более, что и в настоящем есть, над чем поразмыслить.
Тор прислоняется плечом к стене рядом с окном, скрещивая руки на груди. Его глаза темнеют, между бровей появляются складки.
- Линорма, - мрачно роняет он. - Что-то не так с ее появлением здесь, с ее сердцем. Что-то совсем не так.
- Магия, - произносит Локи так спокойно, будто в Асгарде каждый день появляются чудовища, нападающие на детей и брызжущие радужными искрами, если сжимаешь в руке их сердце. - Я разложил ее на составные, но принцип, по которому все эти сущности уживались вместе, по-прежнему мне не до конца ясен. Хотя в нем немало от искусства цвергов. Возможно, если мне удастся когда-нибудь оказаться в их землях, я мог бы сказать точнее.
Локи прикрывает глаза, но наблюдать за Тором не перестает ни на миг. Из-под полуопущенных век он видит, как тот хмурится еще больше, как нервно барабанит пальцами по бицепсам, решительно сжимая губы.
- Фандрал, наверное, все еще убивается по своей потерянной шпаге, - продолжает Локи. - Да и булава Огуна немало пострадала от слюны линормы. Но это все ерунда, уверен, в дворцовой оружейной найдется неплохая замена. Не чета цверговскому, конечно, но тоже достойное оружие. Хорошо, что ты тогда не воспользовался Мьёльниром. Потерять такое сокровище было бы непростительной ошибкой.
Дыхание Тора учащается. Локи кажется, что он слышит, как стучит в груди названого брата желание рваться вперед, к далеким берегам. Вряд ли Тор сможет долго его сдерживать. Он импульсивен и, пользуясь этим, склонить его к нужному решению обычно оказывается не так уж и сложно.
- Мы защищаем Асгард, - говорит он, наконец. - Нам нужно достойное оружие. А цверги — лучшие кузнецы во всех девяти мирах.
- Всеотец вряд ли это одобрит.
- Но ты его уговоришь.
Тор ухмыляется, и в этой ухмылке непрошибаемая уверенность.
- Только ради тебя, брат, - шутливо кланяется Тору Локи. - Может, заполучив себе новую шпагу, и Фандрал уверует, что я не так уж и плох.
- Боюсь, иного выбора у него просто не будет, - довольно смеется Тор.
Глава 4Глава 4
Всеотец не приходит на пристань, чтобы проводить сыновей в дальний путь. И если Тор пребывает на этот счет в искреннем недоумении, то Локи совсем не удивлен. Ждать от царя восторгов по поводу этого похода было как минимум наивно. Цверги - особый народец: они живут замкнуто, ни во что не вмешиваются, но и к себе никого не пускают. Правда, они горделивы и самонадеянны, и Локи планирует поймать каменных карликов в их же сети. Права на ошибку у него нет – этот момент в их разговоре Один обозначил с убийственной четкостью. Старый пройдоха умеет торговаться, надо отдать ему должное: неожиданно ставки в этой и без того рисковой кампании взлетели до небес.
Локи с тоской вглядывается в мягко толкающие бока корабля волны.
Жители Мидгарда молятся богам, чтобы те помогли им в исполнении их желаний, но кому молиться, когда бог – ты сам?
На пристани застыла одинокая фигурка Фригг. Царица кутается в меховую накидку, прижимая к груди озябшие руки. В глазах ее плещется прикрытое печалью беспокойство.
Тор машет ей рукой и обещает вернуться так быстро, как сможет.
Локи не обещает ничего. Только коротко кивает в ответ на взгляд матери и отходит от борта.
Туманным промозглым утром пара крепких остроносых кораблей под алыми парусами покидает причал Золотого города. Пара – потому что Один отказался отпускать сыновей только лишь в сопровождении Сиф и Троицы воинов. Позади корабля Тора, разрезая едва сомкнувшиеся за ним волны, скользит второе легкое судно: на его борту – отряд личной гвардии старшего принца. Всеотец настоял на том, чтобы они сопровождали его сына в этом походе, но Локи не преминул тут же выдвинуть ответное условие: половина гвардейцев будет из его отряда. Один скрипнул зубами, но согласился.
Сделка почти на равных. Не самый худший вариант из тех, на которые Локи рассчитывал.
Он поднимает голову к набухшему тучами серому небу и брезгливо сводит брови.
- Надеюсь, никаких непредвиденных природных катаклизмов нас не ожидает? – с намеком интересуется он у Тора.
- Нет, - отзывается тот. - Ничего, о чем стоило бы беспокоиться.
- Ну, разве что об этом, - саркастично добавляет Локи, кивая на перегнувшегося через борт Фандрала.
- Помнится, в прошлый раз такого не было, - озадачено басит Вольстагг. – Даже и не знаю, с чего его так прихватило.
- В самом деле, - с мстительной прохладцей в голосе замечает Локи, поглаживая пальцами мешочек с вырви-язык травой в кармане собственного камзола. – В портовой таверне только зазевайся – тут же подсыпят какой-нибудь дряни.
Фандрал пытается сказать что-то в свое оправдание, но стоит ему разогнуть спину, как он снова хватается за живот и отправляет за борт следующую порцию содержимого желудка. Сиф морщит нос и отворачивается. В глазах Вольстагга – скорбь о бездарно потраченной пище. Огун далеко на корме, управляется с рулевым веслом и потому в выражении сочувствия Фандралу не участвует.
- Держись, старина, - хлопает его по плечу Тор. – Настоящего воина не сразить какому-то недугу.
- Если ему, конечно, не помогут, - замечает себе под нос Локи, но за стонами Фандрала и шумом бьющихся о гладкие бока корабля волн его последних слов никто не слышит.
Корабли идут к Нидавеллиру, скалистым, бесплодным землям, укрытые вечными туманами. Солнечный свет цвергам без надобности, он их худшее проклятье: стоит попасть под его лучи, как карлики тут же обращаются в камень, так что вечный полумрак под пологом тумана вполне их устраивает.
Чужаков цверги не любят, поэтому никто из плывущих к их владениям не ждет радушного приема. Но все же Тор и Локи - сыновья Одина, а имя Одноглазого по-прежнему внушает страх всем девяти мирам. И пусть звание отпрыска Всеотца Локи носит лишь по старой памяти, пользоваться его привилегиями это ему не мешает.
Цверги не осмелятся напасть на посланцев Асгарда. Подобная вольность может обернуться для них войной, а войну, как потасканную трактирную девку, жаждать может только умалишенный.
На третий день плавания Фандрал меняет цвет лица с зеленого на землисто-серый, чем доставляет Локи немало веселья, потому что теперь со всей возможной ясностью очевидно: наконец-то, наступило время отложенного эффекта вырви-язык травы. Поскольку в желудке у Фандрала не осталось уже ничего, что можно было бы отправить в море под страдающее кряхтение Вольстагга, самый одаренный фехтовальщик Асгарда просто сидит у борта с видом осужденного на казнь и мучается от икоты. Сиф периодически подносит ему флягу с водой, а Локи развлекается тем, что в подробностях припоминает вслух все, что пришлось пережить Фандралу в последние дни, сетует на некачественный эль в порту, но помогать страдальцу не торопится. Когда фляга с водой пустеет наполовину, Фандрал, наконец, перестает икать, но радость его длится не дольше минуты.
- Я не могу на это смотреть! - громыхает Вольстагг. - От расстройства я хочу есть вдвое сильней, чем обычно.
- Сиф? Сиф, в чем дело? - волнуется Фандрал. - Что со мной?
Сиф, подошедшая было, чтобы узнать, как себя чувствует друг, останавливается, не дойдя до него пары шагов. Затем нервно улыбается и отступает на шаг назад. Даже на два.
- Сиф! - жалобно скулит Фандрал.
- А желтые пятна тебе даже к лицу, - как бы между делом замечает Локи. - Наверное, реакция на воду.
Фандрал поворачивает к себе флягу отполированным боком и с ужасом таращится на собственное отражение.
- Как гриб «жабье брюхо», - подсказывает Сиф.
- Спасибо, леди Сиф, - замогильным голосом отзывается Фандрал.
- Прости, я не хотела, - неловко извиняется та. - Может, еще воды?
- Ну уж нет!
Локи оставляет этих двоих и, весьма довольный собой, перебирается поближе к носу корабля. Тор стоит у самого борта, крепко держась за него руками и сосредоточенно вглядываясь в туманную мглу впереди.
- Мы уже близко, - говорит он, не оборачиваясь, будто знает, кто именно подходит к нему со спины.
- Близко, - соглашается Локи и останавливается по левую руку от брата. - В Нидавеллире нам вряд ли будут рады.
- Это неважно. Они признают силу сына Одина.
- Не стоит недооценивать цвергов, Тор. Они — гордый народ, силой здесь ты ничего не добьешься, - Локи подступает ближе, кладет ладонь на плечо брата, сжимает пальцы. - Позволь мне говорить с ними. К чему битвы, когда можно решить все иным способом?
- Тогда зачем отец настоял на том, чтобы мы взяли с собой гвардейцев? Разве он не предполагал, что нам придется сражаться?
- Это на крайний случай, - скривившись, бормочет Локи. - Наша мать любит говорить, что каждый поступок Одина преследует какую-то цель. Уверен, так оно и есть.
В глазах Тора Один — великий царь и воитель, а вовсе не мелочный, жадный до чужого добра старикашка, и Локи не видит смысла в том, чтобы тратить силы на его переубеждение. Когда-нибудь Тор поймет все сам. И вот тогда Всеотца не спасет уже ничто.
Локи будет рядом с ним в этот миг, он знает. Он готов ждать, сколько потребуется.
- Я рад, что ты со мной, брат, - произносит Тор просто.
Локи отвечает ему слабой усмешкой. Поворачивается к морю спиной, прижимаясь к борту поясницей и запрокидывая голову. Небо над ним такое же мрачное, как и его мысли. Локи закрывает глаза, прислушиваясь к далекому рокотанию в тучах. Очевидно, что Тор чем-то недоволен. Или расстроен, или в сомнениях, или мало ли что еще, по одному лишь хмурому небу бывает трудно понять, но то, что оно всегда отвечает на его настрой, ясно в любом из девяти миром.
- Тебя что-то беспокоит, Тор, - Локи опускает голову, открывая глаза. - Не поведаешь, что?
- С чего ты взял? - неуклюже врет Тор. Смеется громко, наигранно, хлопает Локи по плечу и невольно задерживает ладонь, обрывая неуместный смех. Неуверенно сжимает пальцами мягкую ткань камзола, избегая встречаться с братом взглядом.
Локи насмешливо вздыхает, понимая.
Тору нравится к нему прикасаться, это его крохотная слабость. Он никогда не спрашивал, что думает об этом сам Локи, он просто хватал его, когда они еще были детьми, тащил за собой, дергал за руку, настойчиво требуя, чтобы его слушали, дергал за уши, поднимал, когда нужно было залезть вдвоем куда-нибудь повыше, а Локи не хватало роста. Просто еще одна дурная привычка его названого брата, говорит себе Локи, не особо задумываясь над тем, что в последние годы прикосновения Тора изменились.
Когда стало известно, чья кровь течет в венах младшего принца, Тор долго не мог этого принять. Ему все казалось, что это ложь, нелепая шутка, и кто-нибудь сейчас скажет ему, что его разыграли, но никто так и не сказал, и через год Тор впервые за это время вновь положил ладонь на плечо брата. Локи принял его жест, как принял и то, что никто во всем Асгарде уже не будет относиться к нему, как прежде.
Нельзя войти в одну воду дважды, нельзя вернуть все, как было, даже если сильно захотеть. Они оба изменились: Тор стал немного угрюмей, недоверчивей и осторожней, Локи — язвительней, отдаленней и злее. Но Тор по-прежнему прикасается к нему тогда, когда хочет, и это — то малое, что осталось с ними из их прошлого.
- Тор, - слышится с другого конца корабля голос Огуна. - Второй корабль отстает. Нидавеллир уже близко, мы можем потерять друг друга в тумане. Что скажешь?
- Свяжем корабли, - решает Тор после недолгих раздумий. - Огун, сбавь ход. Вольстагг, Сиф, готовьте канат. Фанд... Фандрал, пожалуй, пока просто посидит.
- И вот это, мой друг, самое ужасное оскорбление из тех, что я слышал, - скорбно вздыхает тот. - Прости мне мою временную никчемность.
- Ну почему же временную, - не упускает случая поддеть его Локи. - Я бы сказал, она вполне себе постоянная.
- Локи, перестань, - останавливает его Тор. Он отцепляет от пояса свой молот и, раскручивая его в руке, направляется к корме.
- Что ты задумал? - напрягая голос, чтобы брат его услышал, интересуется Локи ему в спину.
- Привяжу канат к Мьёльниру и брошу на второй корабль.
- Благоразумно ли это? Если будет буря, он может потащить нас за собой на дно.
- С бурей мы старые знакомые, брат. Она не приходит ко мне не званной, - Тор поднимает руку с зажатым молотом над головой, его голос гремит в надвигающихся сумерках, подобно грому. - А ну, ребята, приготовьтесь! Бросок Мьёльнира! Ловите и перерубайте канат, мы свяжем корабли.
Локи не завидует тому, кто будет ловить Мьёльнир, ох, не завидует.
Нидавеллир встречает их пустынным скалистым берегом и недовольными криками больших серых птиц, кружащихся над остроносыми кораблями асов и пару раз осмелившихся покуситься на пышную вольстаггову бороду, очевидно, думая, что там он припрятал остатки ужина.
Пристать к берегу удается только после того, как более легкое второе судно проскальзывает в узкий проход между каменными глыбами, и несколько гвардейцев, добравшись до скал вплавь, закрепляют там толстые канаты. Судно подтягивают к суше, и рядом с ним, привязанный к нему все теми же канатами, встает и корабль Тора. Паруса спускают, и Сиф первой спрыгивает на берег. Следом за ней спускаются и остальные.
- Неприветливое местечко, - хмуро басит Вольстагг, насторожено оглядываясь по сторонам.
- Бывало и хуже, - бодро отзывается Тор.
- Корабли надежно закреплены, мой принц, - у воина из отряда Тора широкое, скуластое лицо и массивные плечи. В личную гвардию наследника трона попадают только лучшие. - Какие будут приказания?
Тор оглядывает берег, точнее, нагромождение скал, к которому они причалили. Наверх ведет одна-единственная узкая тропинка. Вольстагг при взгляде на нее страдальчески охает, но тут же пытается замаскировать это неловким кашлем.
- Кому-то придется остаться, - намекает Локи.
- Я побуду здесь, - опережает Тора Вольстагг. По такой тропинке на скалу ему все равно не взобраться, и он это понимает. Уж лучше вызваться самому. – Фандрал тебе пока тоже не подмога, поэтому мы останемся присматривать за кораблями.
- Уверен, друг? – спрашивает Тор.
Вольстагг кивает. Фандрал, которого он поддерживает, способен только на слабую улыбку.
- Хорошо, тогда идем я, Сиф, Огун и Локи. Варди*, - поворачивается Тор к гвардейцу, - возьми еще двоих из отряда и догоняйте нас.
Варди коротко кивает и уже разворачивается, чтобы исполнить приказ, но Локи ловит его за рукав.
- Ты знаешь Скьёльда*, воин?
- Да.
- Скажи ему, что он и Рауд* отправляются вместе с нами. Остальные пусть остаются у кораблей.
Воин неодобрительно хмурится и переводит вопросительный взгляд на Тора.
- Мой принц?
- Поторапливайся, Варди, передай, что велено, - нетерпеливо бросает Тор через плечо.
Малейшее промедление вызывает у него недовольство. Мыслями он уже там, наверху; ему не терпится, наконец, начать восхождение.
От постоянного тумана камни влажные, оступиться на них проще простого. Локи, сцепив зубы, осторожно взбирается по узкой неровной тропинке. Впереди маячит широкая спина Тора. Движения у него резкие, размашистые, не отмеченные печатью страха перед возможным падением. Асы говорят, это храбрость, Локи думает – безрассудство.
Сосредоточенное дыхание Сиф позади на миг срывается, когда она оскальзывается на влажных камнях, а затем переходит в облегченный вздох – Огун вовремя успел схватить ее за руку. Следующие за ними воины отмечают свое восхождение нестройным сопением.
Сверху оставшиеся у кораблей люди кажутся крохотными. А впереди – все те же скалы. Неудивительно, что терпение Тора кончается даже быстрей, чем Локи рассчитывал. Но прежде, чем он успевает его остановить, Тор взбирается на ближайший валун и, уперев руки в бока, бросает с вызовом в сторону очередной расщелины:
- Ну и где же лучшие кузнецы и ювелиры всех девяти миров? Неужели испугались нашего визита?
- Тор, - пытается образумить его Локи.
- Вокруг одни лишь скалы, но они и то приветливей хозяев.
- Тор, хватит.
- Не тратьте зря силы, мой принц, - звучит рядом голос Рауда, одного из лучших воинов в гвардии Локи. - Некоторым не дано понимать даже очевидного.
В следующий миг возле его горла оказывается острие бесшумно обнаженного меча.
- Не смей говорить так о будущем царе Асгарда, - холодно предупреждает Рауда Варди.
- У каждого свой царь, - цедит тот сквозь зубы.
- Закрой рот, Рауд, - резко обрывает их спор Локи. - Я разберусь без тебя. Примите мои извинения, доблестный Варди, я прослежу, чтобы этого впредь не повторилось.
Варди коротко кивает и убирает от горла Рауда свой меч.
Тор же не обращает на их перебранку ни малейшего внимания. Он вглядывается в одинаковые, безликие скалы, но вновь не замечает искомого прямо у себя под носом.
- Ты чересчур дерзок для гостя, сын Одина, - скрипит старый сморщенный карлик, усевшись у подножия валуна, на котором стоит Тор.
- Приветствуем вас, мудрейший, - поспешно вступает в разговор Локи, чтобы не дать брату ни шанса окончательно все испортить. - Мы не хотели оскорбить вас неосторожным словом. Всему виной наше долгое путешествие сюда. Думаю, за чашей доброго меда разговоры будут куда приятней.
- Складно говоришь, Злокозненный, - усмешка рассекает лицо карлика кривой трещиной. - Вот только вас сюда не звали, а значит, и медом поить не обязаны.
Тор спрыгивает с валуна и подходит ближе. Цверг, впрочем, не выказывает ни тени беспокойства по этому поводу.
- Могучий Тор, - скрипит он. Будто трутся друг о друга зажатые в кулаке камни. - Зачем ты пришел в наши земли? И зачем привел с собой Злокозненного?
- Каждый мальчишка в Асгарде знает, что нет лучше мастеров по металлу, чем подгорный народ. Мы пришли, чтобы удостовериться в этом сами.
- Что ж, юности свойственны сомнения. Но если желаешь посмотреть на наше мастерство, не стоит быть столь шумным. Камни не любят громких звуков, они их только сердят.
Будто в подтверждение его слов скалы вокруг начинают глухо рокотать, с остроконечных вершин сыпется на головы путникам каменное крошево. Сиф и Огун укрываются своими капюшонами, на воинах — крепкие шлемы, и только Локи остается без защиты. Впрочем, ненадолго: уже через мгновение рядом с ним оказывается Рауд. Его зеленый плащ над головой младшего принца служит неплохим укрытием.
Тор хмурится — видеть друзей мишенями для камнепада ему определенно не нравится.
- Как твое имя, мудрейший? - Локи приходится напрягать голос, чтобы перекрыть грохот падающих камней.
- Зачем оно тебе, Злокозненный? - карлик упрямо сжимает губы. В его мелких, глубоко посаженных глазках нет ничего, кроме подозрений и ощетинившейся настороженности.
Против воли Локи начинает злиться.
- Хочу знать, кому достанется честь вернуть своему народу давно утерянное сокровище.
Впервые за время их беседы карлик, кажется, проявляет искренний интерес к словам чужаков. Камни перестают падать на их головы, и это можно считать хорошим знаком.
- Сокровище?
Волшебное, чарующее слово, не правда ли? Подходи ближе, глупый цверг, протяни руку, прикоснись, ощути забытую магию и пади ниц перед тем, кто принес ее в твои земли.
Локи достает из походной сумы обернутую в несколько слоев ткани книгу. С каждым спадающим покровом глаза склочного карлика горят все ярче, а крючковатые, серые, как камни, пальцы сами тянутся к сокровищу.
- «Как выковать бурю», - шепчет он, не в силах совладать с охватившим его благоговением.
- Имя, карлик, - требует Локи. Жестче и злее, чем раньше. Теперь он может себе это позволить.
- Двалин, - послушно бормочет тот.
- Отведи нас к своему королю, Двалин, и я скажу ему, что ты был первым, кто встретил нас здесь, как подобает встречать долгожданных гостей. Уверен, он наградит тебя за то, что ты позаботился о тех, кто пришел вернуть вам утерянные знания.
- Украденные! - взвивается карлик. - Асы украли их сотню лет назад! Как смеешь ты указывать мне...
- Глупо, Двалин. Очень глупо с твоей стороны, - Локи заворачивает книгу в ткань, делая вид, что собирается убрать ее в суму. На цверга это оказывает поистине магическое действие.
- Нет, стой! Я отведу вас к мудрому Эгвальду, только не убирай книгу! Могу я... могу я прикоснуться к ней?
У цверга дрожат руки. Жадность — порок всех девяти миров.
Локи нравится смотреть, как его план медленно, но верно воплощается в жизнь.
- Только с одобрения мудрого Эгвальда, Двалин. А теперь показывай дорогу.
tbc
*Варди - "друг"
Скьёльд - "щит"
Рауд — "рыжий (красный)"
@темы: Тор/Локи, Фанфик, drama, Три воина, romance, Слэш, PG-13
-
-
04.01.2012 в 02:12-
-
04.01.2012 в 04:09С нетерпением жду продолжения.
-
-
04.01.2012 в 10:05Davena, о, приятно слышать, что стиль не оставил вас равнодушной) спасибо за отзыв