Genius loci
Название: Выковать бурю
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 1Глава 1
- Мне кажется, нам все-таки не стоило уходить так далеко, - с сомнением в голосе говорит Роскве.
Затея с побегом в горы уже перестала ее забавлять, она устала и разорвала платье, зацепившись подолом за торчащий из земли корень, но Тьялфе упорно вел ее за собой. Он упрям, это правда, мать не раз говорила, что когда-нибудь упрямство его погубит, но если обычно Роскве не обращала внимания на ее слова, сейчас они прозвучали в ее голове слишком отчетливо.
- Давай вернемся, Тьялфе. Уверена, отец наговорил все это сгоряча, но мы пойдем к нему еще раз, и родители дадут нам свое благословение. Тьялфе, ну пожалуйста, я прошу!
Он останавливается, наконец, вняв ее словам, и Роскве облегченно переводит дыхание. Здесь, в глуши, вдалеке от высоких стен золотого города, ее пугает каждый шорох. Кроны высоких дубов смыкаются над головами, сплетают ветви, льнут друг к другу листьями, ловя свет где-то там, в вышине. У корней царит полумрак. Густой папоротник колет ладони, под ногами мягко стелется мох, и не видно ни единой тропы.
Они забрались слишком далеко.
- Мне страшно, - шепчет Роскве.
- Ну что ты, милая, здесь нечего бояться, - неуверенно утешает ее Тьялфе. Он выглядит озадаченным и потерянным, и Роскве с ужасом понимает — он тоже не знает, как найти обратную дорогу. - Слова твоего отца помешали мне мыслить разумно, но теперь я вижу, что сглупил. Мы вернемся и попробуем еще раз.
Он улыбается ей и гладит по волосам, но Роскве чувствует, как дрожит его руки.
- Мы вернемся, - повторяет она лишь для того, чтобы заставить себя поверить.
Тьялфе кивает и тянет ее за собой, пытаясь отыскать обратный путь в примятых стеблях папоротника, но успевает сделать лишь пару шагов. Огромная уродливая тень падает на него сверху с оглушающим ревом, подминает под собой, не оставляя ни шанса на спасение. Шипастый хвост бьет Роскве в ноги и откидывает ее в сторону. Криков Тьялфе она не слышит — только хруст и треск, будто рвется что-то живое, еще дышащее, стонущее, а затем все тонет в новом реве чудовища. Черная, оскаленная пасть поворачивается к Роскве, и она видит, как темный язык приподнимается, проталкивая в глотку руку, которая всего мгновение назад гладила ее по волосам.
Они уже не вернутся.
Никогда.
- Отлично, Фандрал, ты был близок! - громыхает Вольстагг, на секунду отвлекшись от посыпанной пряностями кабаньей ноги.
- Но недостаточно, - продолжает за него Сиф. - Как обычно, впрочем.
- Эй, эй! - отзывается Фандрал, ловко уворачиваясь от меча Тора и подныривая под его локтем, чтобы оказаться сзади и атаковать со спины. - Побольше веры, мои друзья, мой час еще не пробил.
Но Тор уходит с линии удара в последний момент, и Фандрал, споткнувшись о его ступню, летит носом в мраморные плиты пола, однако успевает вовремя закрыть лицо руками и, перекатившись на бок, снова вскакивает на ноги.
- Осторожней, дружище, девушки не оценят мой расквашенный нос, а ведь у нас сегодня пир.
- Ты лучше защищайся, а не трепись, - подзадоривает его Тор и делает резкий выпад вперед.
Локи смотрит на то, как эти двое кружат друг вокруг друга уже с полчаса, и не устает поражаться тому, как им до сих пор не надоело. С начала поединка расклад менялся уже дважды: сначала Тор теснил противника, не давая ему продыха ни на миг, так что Фандрал почти сразу же отказался от идеи фехтовать вполсилы, чтобы не вспотеть перед вечерним пиром. Он быстро разглядел прорехи в защите Тора и, окрыленный новым знанием, предпринял ответное наступление. Настала очередь Тора взмокнуть. Фандрал, конечно, горазд бахвалиться, но надо отдать ему должное, мечник из него — что надо. Тору наука фехтования дается трудней, танцевать с мечом он не умеет, но удар у него страшный — тяжелый, сокрушительный. Попасть под такой вряд ли кто захочет. Фандрал — не исключение. Спасает его только исключительная прыть.
- Думаю, пора объявить ничью, мой друг, иначе, боюсь, из еды нам уже ничего не достанется, - пыхтит Фандрал, пытаясь отдышаться. - Вольстагг явно намерен съесть все еще до пира.
- Я и за вас стараюсь, так что не отвлекайтесь, - добродушно заверяет их тот.
Тор возвращает свой меч в ножны и вытирает со лба пот.
- Не откажусь от хорошей порции жаркого. Ты вертляв, как лосось, Фандрал, но когда тебе, наконец, надоест уворачиваться, мой меч тебя достанет.
Фандрал самодовольно усмехается, заверяя, что этого никогда не случится, и они с Тором возвращаются к столу.
- Не хочешь тоже поучаствовать, брат? - весело спрашивает Тор, бесцеремонно падая на скамью рядом с Локи.
- В чем именно? В поединке железных желудков? Я подскажу тебе победителя, - язвительно улыбается Локи, наклоняясь к уху брата, чтобы поделиться секретом.
Тор смеется и опускает горячую ладонь на шею брата быстрей, чем тот успевает отстраниться.
- Ты всегда знаешь, кто победит, верно?
Локи ловит на себе острый, как клинок, взгляд Сиф. Вольстагг и Фандрал заняты дележом остатков жареного кабана, им не до тонкостей и полунамеков, но дева-воительница далеко не так проста, как кажется. Тор не стыдится таких прикосновений: он не видит в них ничего предосудительного, зато видит Сиф, и Локи не может отказать себе в удовольствии позлить ее немного.
- По большей части, - отвечает он брату, намеренно не отводя взгляда.
Сиф сжимает губы в тонкую линию и ничего не говорит.
- Тогда скажи мне, - продолжает допытываться Тор, - кому достанется эта отличнейшая жареная кабанья нога?
Вольстагг и Фандрал перестают препираться и выжидающе таращатся на Локи, которому внезапно выпала роль судьи в их споре.
- Она достанется тебе, Тор.
- Это почему же? - хором негодуют Вольстагг и Фандрал.
- Потому что так мой брат прекратит вашу глупую ссору из-за еды, - вздыхает Локи. - Деретесь, как дети малые.
Вольстагг набирает полную грудь воздуха, явно намереваясь высказать несогласие с таким решением, но получает от Фандрала тычок под ребра и сдувается, как опустевший бурдюк, разражаясь громоподобным хохотом.
- Ну что ж, так тому и быть!
Он толкает к Тору блюдо с предметом их спора, и тот подтягивает его к себе.
- Один Всеотец желает видеть своих сыновей, - гремят от дверей стражники. - Немедленно.
- Я надеюсь, это не для того, чтобы сообщить об отмене сегодняшнего пира, правда? - сразу беспокоится Фандрал. - Я обещал свое общество паре девушек на вечер.
- Неужели только паре? - закатывает глаза Сиф.
- Если хочешь, могу поделиться подробностями. Тор, подожди нас!
Едва они оказываются на месте, Локи начинает лихорадить.
Лес, обычно светлый и свежий, душит не хуже петли на шее, деревья обступают со всех сторон, сжимаясь кольцом. Локи расстегивает высокий ворот, надеясь, что так будет легче дышать. Не помогает.
- Значит, детей нашли где-то здесь, - бормочет Фандрал себе под нос, раздвигая носком сапога заросли папоротника и вглядываясь под листья.
- И здесь, - мрачно констатирует Огун. - Мох красный от крови.
- И еще здесь... часть, - добавляет Вольстагг в паре десятков шагов от него. - Тут... в общем, просто поверьте.
Локи верит. Остальные тоже.
Обычная, казалось бы, семейная ссора. С кем не бывает. Не одобрили выбор дочери, ну что ж. Вот только дочь оказалась упряма ничуть не меньше, чем ее избранник. Решили доказать, что уже взрослые, и сбежали. Локи кривится, вспоминая рассказ асов у трона Одина. Тогда все казалось ему не более, чем надуманной трагедией. На деле же вышло куда неприятней.
Тела пропавших нашли не сразу: далеко детки в лес забрались, не место здесь для прогулок, хотя кто же знал. Такого раньше в Асгарде не видели. Неудивительно, что испуганные асы пали пред троном Одина, прося его о помощи.
- Зря мы пришли сюда к закату, - Локи неодобрительно качает головой. - Лес слишком густой, уже через час ничего не будет видно дальше пары шагов.
Тор стоит у подножия толстенного, в три обхвата дуба. Он хмур и сосредоточен, руки скрещены на груди, и Локи совсем не нравится его взгляд.
- Нам нельзя терять время, - тяжело роняет он. - Тот, кто это сделал, может сбежать.
- Я согласна с Тором, - вступает Сиф.
Локи не помнит момента, когда бы это было не так.
- Локи, - слова Тора, как жидкая сталь, они падают тягучими, неподъемными каплями. - Ты чувствуешь что-нибудь?
- Магию? Да, и здесь ее больше, чем где-либо в Асгарде.
- Но я не знаю никого из асов, кто бы владел магией, кроме тебя.
- Я тоже.
- Слушайте, я ничего не понимаю, - вмешивается Фандрал. - Локи был с нами все эти дни, но тогда...
Локи чувствует, как в груди у него каменеет.
- А не подскажешь ли, Фандрал, когда я успел стать подозреваемым?
Фандрал тут же прикусывает язык.
- Я... нет, я не о том, но Тор прав, в Асгарде никто, кроме тебя, не умеет пользоваться магией. Асам она ни к чему. Ума не приложу, кому могло понадобиться использовать ее здесь, да еще и... так.
Продолжать под тяжелым взглядом Тора он не решается. Локи сглатывает едкое замечание о недалекости Фандрала и опускается на колени, прикладывая руку к багряному мху. Ладонь тут же пронзают невидимые иглы, перед глазами мутнеет, и Локи валится на бок, на руки вмиг оказавшегося рядом брата.
- Локи? Ты в порядке? Отвечай!
- Это... - Локи хватается за виски, проводит ладонью по глазам, снимая морок. - Это сделало не разумное существо.
Чуждая магия эхом отзывается в пальцах, рождая дрожь и отвращение. Совсем непохоже на то, что Локи обычно чувствует, используя свои заклинания. Слишком яростная, неконтролируемая сила.
- Зверь? - в голосе Сиф тревога.
- Но разве животные умеют пользоваться магией?
- Возможно, если бы ты хоть иногда предпочитал обществу женщин вечера над книгами, Фандрал, то не задавал бы таких идиотских вопросов, - едко замечает Локи, поднимаясь на ноги. - Я в порядке, Тор, отпусти меня.
Кажется, дышать становится все трудней. Кровь бешено стучит в висках, в глазах плавают цветные круги. Дикая магия. Откуда ее столько у зверя? Вопросы теснятся в голове, напирают друг на друга, мешая связно мыслить. Но одно Локи знает точно.
- Оно вернется. Двоих недостаточно, чтобы утолить его голод. Нам нужно быть насто...
В следующую секунду с неба падает тьма. Время будто густеет: Локи видит, как округляются глаза Сиф, как медленно, непередаваемо медленно тянется к булаве Огун, как Фандрал открывает рот, на ощупь ища на поясе эфес... И клинок Тора — сияющий даже во тьме, искрящийся разрядами молний, смертоносный — вспарывает воздух над головой Локи.
Чернота воет, рассыпаясь обсидиановыми осколками. Волна чуждой магии бьет Локи в спину, он падает на землю, прямо в сплетение вылезших из-под мха корней. Переворачивается, чтобы увидеть... и не поверить своим глазам.
Линорма* — отвратительное создание с телом и головой змеи и лапами льва — расправляет над ним изорванные кожистые крылья. Поперек груди у нее рубленая рана — меч Тора не знает промаха — но ее края уже срастаются, пряча в черной плоти радужное, пульсирующее магией сердце. Локи не может оторвать от него взгляда, совсем забыв, что еще миг, и он будет раздавлен когтистыми лапами. Когда рука брата хватает его за ворот и оттаскивает в сторону, Локи понимает, что желание завладеть этим чудом сильнее страха быть разорванным в клочья.
- Сердце, - шипит он в ухо Тору, сжимая пальцами его плечи. - Его сила в сердце. Вырежи его, и тварь сдохнет.
Тор не переспрашивает дважды, на это у него нет ни времени, ни желания: Вольстагг уже бьет линорму в бок, рядом с ним Огун. Фандрал и Сиф заходят с другой стороны.
- Не дайте ей опуститься на лапы, - кричит Локи, на его ладони уже пляшет клубок светящихся нитей. Они бросаются к линорме с яростью стаи голодных волков, вцепляются в змеиную морду, стягивают, не давая раскрыть пасть и брызнуть ядом.
Фандрал и Сиф слитным ударом отсекают твари хвост, заставляя ее отвлечься и подпустить к себе Тора.
- Вырви сердце, вырви его!
В голосе Локи слишком много жадности, в нем звенит черная, ядовитая злость, но все тонет в яростном реве чудовища, когда Тор хватает руками края срастающейся раны на груди линормы и тянет их в стороны. Тварь воет, брызжа ядовитой слюной, бьется, пытаясь сбросить удерживающих ее крылья воинов. Локи крепче стягивает светящиеся путы — нельзя позволить яду помешать брату. Слишком ценно то, что он жаждет заполучить, и только Тору под силу достать для него это чудо.
Кажется, что лес кричит вместе с линормой. Будто это у него вырывают сердце, будто в нем — его жизнь.
Один безумный, беспощадный рывок, и чудовище падает к ногам победителя бездыханным. В руках у Тора комок переливающейся радугой плоти, искры сыпятся с его пальцев, искры вперемешку с каплями черной крови. Он смотрит на них, дыша глубоко и шумно, как накатывающие на берег волны.
Средоточие чуждой магии, осколок силы, от которой у Локи дрожь по всему телу.
- Сердце линормы, - пораженно шепчет Сиф. - Никогда бы не подумала...
- И не думай, - выдыхает Локи нервно, нетерпеливо.
Он уже возле брата, тянет руки к магическому трофею.
- Не думай, - повторяет он ему уже мягче, накрывает пальцы Тора своими, чувствуя, как жгутся радужные искры. - Я позабочусь об этом, верь мне.
Тор только кивает в ответ. Он верит.
Его руки в крови — черной, как сама ночь, Тор ждет, что Локи поднимет на него взгляд. Он в грязи и дрожит, его младший брат, он рассек себе висок, когда упал на землю, и это заботит Тора гораздо больше, чем ноющее после чудовищного рывка плечо или собственная усталость. Но Локи не смотрит на него, Локи видит только сердце в его руках — еще живое, горячее, проклятое, и Тор инстинктивно сильнее сжимает пальцы. Комок радужной плоти плюется сгустком искр и дергается на его ладони, будто от боли.
- Осторожней, Тор! - раздраженно шипит Локи.
Он уже плетет тончайшую сеть защитного заклинания, его руки двигаются быстро и четко, как у матери, когда она сидит со своей пряжей. Сердце линормы накрывает мягкий матовый купол, становящийся сферой, которую Локи бережно берет из рук брата и прижимает к груди, будто там его собственное сердце.
Ноющая боль в плече становится резче. Тор недовольно кривится и тянется к нему, чтобы узнать причину, но Локи перехватывает его запястье в последний момент.
- Не трогай.
- Это еще почему? - хмурится Тор.
- Слюна линормы попала на твои доспехи, - лицо Локи кривится в болезненной гримасе, когда он осматривает плечо брата. - Проклятье. Она их разъедает.
Тор пытается выдавить из себя самоуверенное хмыканье, но получается лишь хриплый выдох.
- Чушь. Это доспехи цвергов, им нет равных ни в одном из девяти миров.
- Сейчас не время препираться, Тор. Фандрал, Вольстагг, не стойте, как вкопанные, вырвите мне два клыка линормы, пока ее тело еще не рассыпалось в прах. Да быстрей же, идиоты, иначе я ничего не смогу сделать!
Фандрал собирается возразить на оскорбление, но когда останки чудовища начинают шипеть, расползаясь на лоскуты истлевающей плоти прямо на его глазах, решает оставить выяснений отношений на потом.
- Вольстагг, помоги.
Вдвоем они разжимают челюсти линормы и, воткнув меч ей в язык так, чтобы рукоять упиралась в нёбо и не давала пасти сомкнуться, принимаются расшатывать два передних клыка. В нос тут же ударяет тошнотворный запах тлена. Фандрал кривится, но не отступается. У Вольстагга дело идет лучше — он сильнее, и нажим у него мощнее, так что он первым выдирает клык и швыряет его на мох.
- Да что ж такое-то, - пыхтит Фандрал, пытаясь надавить на зуб то с внешней, то с внутренней стороны.
- Меч, - вдруг ошарашенно басит Вольстагг.
- А что с ним? - бросает через плечо Фандрал и тут же получает ответ.
Лезвие воткнутого в язык линормы клинка стремительно ржавеет. Еще немного, и оно превратится в пыль. Фандрал срывается на визг.
- Да помоги же мне, Вольстагг! Локи, что это за дрянь?!
Тор бросается к друзьям, чтобы помочь, но падает на колени, хватаясь за плечо, едва сделав шаг.
- Я сказал не трогать, Тор, - Локи вновь хватает брата за запястье. - Хочешь остаться без руки? Слюна линормы ядовита. Сиф, да приведи уже лошадей! Огун, твоя булава будет сейчас как нельзя кстати, от меча Фандрала уже мало, что осталось.
- Это все из-за тебя, - обвиняюще хрипит Фандрал. От напряжения у него на висках вздулись вены, по лицу катится пот.
Локи его не слушает. Он осторожно опускает сферу с сердцем на траву, его пальцы - над брешью в доспехах брата. Нужно выиграть время, замедлить процесс, пока они не вернутся во дворец, и Локи делает единственное, что может помочь.
- Немного льда, брат, - почти извиняюще, с покрытой инеем иронией шепчет он, склоняясь к Тору. - Это спасет тебе руку.
У Тора расширяются глаза.
- Но отец запретил тебе…
- Я знаю, - Локи не смотрит на него. – Знаю.
Его пальцы холодны, как пустоши Ётунхейма, но их прикосновения приносят облегчение, и Тор сцепляет зубы, опуская голову.
При помощи Вольстагга Фандрал наконец выдергивает последний клык, ругаясь так, что даже у Сиф покраснели бы уши, но Сиф до сих пор нет, и ему нет нужды сдерживаться.
- Я надеюсь, это того стоило, - вымученно стонет он, с непередаваемым страданием в глазах глядя на то, как его меч рассыпается ржавой пылью.
Огун выдергивает свою булаву, и пасть линормы с клацаньем захлопывается.
- Стоило, - сдержанно цедит сквозь зубы Локи. – Из клыков я смогу сделать противоядие.
Фандрал продолжает приглушенно ругаться, стаскивая с рук расползающиеся от едкой слюны кожаные перчатки. Вольстагг следует его примеру. Сиф появляется через минуту, и Фандрал вынужден, наконец, заткнуться.
Тор выглядит неважно. Он бледен и молчалив, и до остальных, наконец, доходит, что Локи не зря их торопит. На лице Сиф растерянность, троица воинов выглядит не лучше. Они нечасто видят Тора - неудержимого, яростного, непобедимого Тора – раненым, и сейчас они ничем не лучше испуганных детей. Локи хочется ударить их – каждого, включая Сиф, чтобы встряхнуть, заставить очнуться и зашевелиться, но вместо этого он продолжает держать ладонь на плече брата, подпитывая заклинание.
Сиф, наконец, берет себя в руки, подводит к Тору коня, наклоняется, чтобы помочь ему встать, и это даже не трогательно, а глупо: у нее попросту не хватит сил. На помощь приходят Вольстагг и Огун.
- А с этим что? – Фандрал опасливо косится на валяющиеся на земле клыки линормы.
Локи удерживает себя от того, чтобы не пожелать ему затолкать их себе в глотку. Вместо этого он отрывает кусок ткани от своего плаща и, быстро завернув в него клыки, сует их себе за пояс. Сфера с сердцем линормы отправляется в седельную сумку.
- Со мной все… в порядке, - через силу улыбается Тор. – Эй, к чему вся эта суматоха?
- Строить из себя героя будешь потом, - обрывает его Локи. Взлетает в седло, дергает за поводья. - Возвращаемся.
У ворот города их встречают вороны Одина. Хугин – или это Мунин? – пикирует вниз, тревожно каркая, делает круг вокруг Тора, а затем резко взмывает в темное небо. Во дворце он будет, конечно же, раньше них.
Теперь Один все знает. И если Хугин – или все же Мунин? – заметил ледяной панцирь на ране Тора, Локи предстоит нелегкий разговор со Всеотцом.
Фандрал и Вольстагг скачут по бокам, зорко следя за состоянием раненого, Сиф впереди – распугивает всех, кто осмелится преградить им дорогу, Огун – прямо за Локи. Тор, первую половину пути пытавшийся перевести все в шутку, молча терпит конвой, чего в обычное время ни за что бы не позволил. Скверный признак.
Возможно, что им как-нибудь удастся проскочить мимо Одина, как бы самонадеянно это ни звучало. По крайней мере, Локи на это надеется. Отвести глаза за всех шестерых он не сможет – пульсация чужеродной магии, заключенной в сердце линормы, сбивает с толку и мешает концентрации.
- Ваше Величество! - сорвано выдыхает Сиф, едва они покидают седла.
Один встречает их сам, без охраны: взгляд у него тяжелый, седые брови сдвинуты к переносице. Он без доспехов, но менее грозным от этого не кажется. В свете факелов его золотое одеяние отливает багрянцем.
Локи мысленно обещает себе при случае выдергать перья и у Хугина, и у Мунина. Хоть бы раз не каркали под руку, пернатые поганцы.
- Отец, - Тор пытается казаться беспечным, и на пару секунд ему это удается, даже несмотря на то, что стоит он, оперевшись на плечо Огуна. - Мы нашли убийцу. Все кончено, я с ним расправился. Здоровенная была зверюга, никогда таких не видел!
- Ты ранен, сын мой.
- Кто, я? Да нет, всего-то царапина.
- Лекаря сюда, - голос Одина эхом разносится по двору, и Локи уже слышит, как мчатся на зов своего господина десятки слуг.
Беспомощные, угодливые глупцы. От них сейчас не будет никакого прока.
- От лекаря сейчас проку не будет, - вмешивается Локи. - Я сам помогу брату, отец. Мое заклинание не сможет долго сдерживать яд, нам нужно торопиться.
При упоминании магии лицо Одина мрачнеет.
Нет, нет, умоляет Локи мысленно, только не сейчас, не здесь, но Один глух к его мольбам. Он делает шаг вперед и рывком сбрасывает с плеча Тора край плаща, которым тот прикрывает рану.
- Лед, - его слова ничуть не теплее. - Лед Ётунхейма.
Он страшен в гневе, повелитель Асгарда. Он — воин и привык к беспрекословному подчинению; его воля — нерушимый закон.
- Локи!
- Ваше Величество, - пытается вступиться Вольстагг, но голос Одина без труда перекрывает его неуверенную попытку выгородить друзей.
- Как посмел ты нарушить закон Одина, Локи? Я запретил тебе...
- Может, лучше было оставить его без руки?! - срывается Локи. Злость хлещет через край, ее так много, что он даже готов перечить тому, при упоминании чьего имени дрожат все девять миров. - Пусть калека, но по закону! Так мне стоило поступить отец, скажи? Так?!
Один не отвечает. Сжимает в руке свое копье до белеющих костяшек пальцев, смотрит на Локи неотрывно, тяжелым, пригибающим взглядом, но Локи упрям не меньше него, и это поединок на равных.
- Мой царь, прошу, выслушайте, - Сиф вмешивается неожиданно, ее голос заставляет Одина оторвать взгляд от Локи и перевести на нее. Она преклоняет колено, и Фанрал с Вольстаггом следуют ее примеру. Огун, поддерживающий Тора, может только склонить голову. - Мы ваши верные подданные и чтим закон, но если потребуется преступить его ради Тора, клянусь, я сделаю это, даже если это будет последним поступком в моей жизни. Уверена, мои друзья поступят так же. Мы любим вашего сына так, как не любили никого. Мы все, и Локи тоже. Позвольте нам заботиться о нем и дальше, мой царь.
Один медлит с ответом, но видно, что слова Сиф его тронули.
- Хорошо, идите, - наконец, сдержанно кивает он. - Локи... - Тот оборачивается на имя, их взгляды снова встречаются. Злость все еще клокочет внутри — ее раздразнили, но не спустили с цепи. - Помоги брату.
Локи кивает — им больше нечего друг другу сказать.
- Ведите его в мои покои.
- Мы с Фандралом останемся, чтобы рассказать царю о том, что случилось в лесу, - догоняет его голос Сиф.
- Как знаешь, - отмахивается Локи.
Отчего-то ему кажется, что сумка с сердцем линормы, которую он не выпускает из рук с тех пор, как они въехали в город, стала тяжелее, но, возможно, это не более, чем игра воображения. Сейчас его мысли заняты совсем другим.
- Горячую воду мне и чистое тряпье, быстро, - отдает распоряжения Локи, хватая за шиворот первого подвернувшегося под руку слугу. Дворец похож на разворошенный улей — весть о возвращении сыновей Одина облетела Асгард в одно мгновение.
- Брось, Локи, все не так уж и серьез... - Тор с трудом переставляет ноги, но сдаваться не собирается. - Отдохну немного, и все пройдет. Огун, Вольстагг, ну скажите ему.
- Куда? - вместо ответа спрашивает Огун, но не у Тора, а у Локи.
- На кровать. И снимайте с него броню.
- Эй, ну вот это-то я уже сам смогу! - довольно активно для отравленного протестует Тор.
Вольстагг и Огун не тратят время на увещевания, они просто вытряхивают Тора из доспехов, причем так быстро и слажено, что тот не успевает даже толком возмутиться.
В следующую секунду оба вылетает в коридор, причем в прямом смысле: здоровой рукой Тор еще может замахнуться как следует.
- Спасибо, братец. Не пришлось марать руки, - Локи щелкает пальцами, и тяжелые створки смыкаются, оставляя охающих Огуна с Вольстаггом по ту сторону двери.
Тор отвечает Локи болезненной гримасой.
- Мне просто надо... отдохнуть, - он все еще пытается настоять на своем, но с каждым словом энтузиазма в его голосе все меньше, а усталости — все больше.
Чан с горячей водой исходит влажным паром у изголовья кровати — слуги исполнили приказ своего господина даже раньше, чем Локи и остальные добрались до покоев.
- Локи, мне кажется, я не могу пошевелить рукой. Это из-за твоего заклинания?
- Хотелось бы верить.
- Значит, нет?
- Значит, я не знаю. Помолчи, Тор, будь так добр, мне нужно сосредоточиться.
Тор послушно замолкает. Когда Локи такой, с ним лучше не спорить.
Он подходит к противоположной от двери стене и кладет на нее ладонь. Тор слышит тихое бормотание, но слов различить не может, а скорей всего попросту их не знает. Заклинания Локи всегда кажутся ему чудными — странный язык, странные движения, в ответ на которые происходит то, что порой кажется невозможным даже для богов. Непонятное всегда пугает — его трудно подчинить и еще трудней контролировать. Наверное, поэтому Один запретил Локи пользоваться в Асгарде магией етунов. Закрыл глаза на все, кроме этого.
В ответ на прикосновения брата стена начинает шевелиться. Массивные, обтесанные камни ворочаются, как разбуженные в спячку медведи, вылезают из своих берлог с глухим, раскатистым рыком и отползают в сторону, пропуская Локи внутрь, в место, которого не должно здесь быть. Тор чувствует, как его нижняя челюсть медленно едет вниз, но в следующую секунду Локи уже возвращается, в руках у него охапка каких-то трав и несколько емкостей, в которых то ли курится пойманный туман, то ли мечется нерожденная буря. По очереди он открывает их все, и в чан с горячей водой льются неизвестные ингридиенты. Пар сначала становится молочно-белым, затем меняет цвет на золотисто-зеленый, а потом вновь возвращет прозрачность. По комнате разливается незнакомый, но странно будоражащий аромат.
Локи опускает в настой пару полос ткани и, пока они намокают, возвращается к брату.
- Нужно снять рубашку, помоги мне.
Тор кивает и, стараясь не кривиться, поднимает вверх здоровую руку, чтобы Локи легче было стянуть с него одежду. Когда ладонь брата вновь ложится на его кожу, он испытывает чувство забытого облегчения, и дело тут даже не в магии. Пальцы Локи холодны, и сейчас Тор жаждет этой прохлады, как не жаждал уже давно. Он смотрит на лицо брата — на сведенные к переносице брови, на внезапно ставшие такими заметными морщинки на лбу, на плотно, неодобрительно сжатые губы, которые Локи облизывает, видимо, раздумывая, насколько глубоко проник яд. Возможно, это все от того неясного, щекочущего аромата, что поднимается от смешанной со снадобьями воды, но Тору сейчас странно безразлично собственное ранение. Локи рассматривает ожог, а Тор рассматривает его самого, и почему-то это кажется правильным.
Когда Локи вновь шепчет слова заклинания, в плече начинает ощутимо жечь.
- Я убрал лед. Будет больно.
- Мог бы сказать это чуть раньше.
- Неужели могучий Тор не справится с такой мелочью? - в голосе Локи снова насмешка, старая, знакомая с детства, и Тор хмыкает в ответ, как обычно. Парировать он так и не научился.
Локи отступает, чтобы вернуться уже с куском влажной, сложенной в несколько раз ткани. От его мокрых рук идет пар, и когда он начинает осторожно обрабатывать кожу вокруг ожога, Тору становится легче. Локи стоит к нему почти вплотную, его правая нога между разведенных колен брата, и Тор не успевает остановить себя, когда поднимает левую руку и кладет ее на бедро брата.
- Тор?
- А? - Того будто выталкивает на поверхность из глубины. - Прости, я... Мне показалось, что я падаю назад. Схватился за первое, что было под рукой.
Неумелая ложь, но Локи предпочитает этого не заметить.
- Голова может немного кружиться. Пары этого настоя вгоняют в подобие наркотического сна, правда, я не думал, что они подействует так быстро.
- Да? Ну наверное, - невнятно бубнит Тор себе под нос. Убирает руку с бедра брата и сжимает собственное колено. Он не знает, что на него нашло, и благодарен Локи за то, что тот не спрашивает.
- Мне нужно время, чтобы приготовить противоядие, - произносит Локи, все так же оглаживая края ожога теплой, влажной тканью. Тору видится в этих движениях неясная ласка, и он тратит уйму сил, чтобы выдворить из головы подобные мысли. - Придется подождать. Предложить тебе книгу, или ты сочтешь это за издевку?
- Когда-нибудь ты нарвешься, - беззлобно сообщает ему Тор.
- Непременно, - неожиданно покладисто соглашается Локи. - Так все-таки... книгу?
- Хочу посмотреть, как ты будешь это делать.
Локи вздергивает бровь, слегка хмурится, прокручивая в голове варианты, которыми можно заменить очевидное «что — это?», но спросить ничего не успевает.
- Противоядие, - добавляет Тор.
- Ну конечно. Тем не менее ответ — нет. Потому что встать сам ты не сможешь, а от удовольствия тащить тебя на себе я, пожалуй, благоразумно воздержусь.
- Но я ведь...
- Нет, Тор. Нет, - Локи непреклонен. Яд линормы — один из сильнейших во всех девяти мирах, и по большому счету Тору несказанно повезло отделаться всего лишь обожженным плечом. Другой на его месте скорей всего уже отбыл бы в Вальхаллу, но это не значит, что у выносливости Тора нет пределов. Он мог остаться без руки, действительно мог и в общем-то может до сих пор, хотя Локи, конечно, не позволит этому случиться. Он выиграл для брата немного времени, и теперь главное — не потратить его впустую. - Можешь даже не пытаться. Каждый из нас сейчас будет делать то, что должен, и твоя обязанность — ждать.
Тор гневно сопит. Он не привык получать отказы и потому недоволен, что из-за слабости не может поступить, как обычно: то есть наплевать на все и сделать так, как хочет. Локи сдержанно вздыхает, раздумывает пару секунд, а затем примиряюще гладит брата по шее, пониже затылка. Тор не умеет злиться — злости не за что зацепиться на его идеально отполированной, нерушимой самоуверенности — поэтому он кивает и улыбается, соглашаясь на чужие условия.
Для Локи это каждый раз как маленький надрез на сердце. Порой кажется, что брат простит ему даже конец света, но Локи гонит прочь от себя эти мысли.
Тор больше ни о чем его не спрашивает: грузно валится на кровать, кривится, поддерживая безвольную руку, переворачивается на спину. Голова и в самом деле кружится, так что он уже не смотрит, только слышит, как шуршит одежда Локи, когда тот отступает, чтобы вернуть ненужную больше ткань в чан с водой, а затем подбирает что-то с пола — наверное, свою седельную сумку.
- Отдохни пока, брат. Я скоро вернусь.
Тор машет в ответ здоровой рукой, но проваливается в сон даже раньше, чем та падает на кровать. Ему снятся битвы и пиры, и Локи всегда сидит рядом с ним — такой близкий, скучающий, язвительный. К нему хочется прикоснуться, не так, как обычно, но Тор робеет, и Локи ускользает, покидая шумое празднество и оставляя брата наедине с такой несвойственной ему нерешительностью. На плечо Тора ложится чья-то рука, и он оборачивается, просыпаясь.
В глаза будто песка насыпали и неудержимо тянет закрыть их вновь, но Тор разлепляет веки, потому что узнает прикосновение. Локи снова рядом, в руках у него чаша с какой-то густой, воняющей, как нечищеные конюшни, дрянью, и он терпеливо накладывает ее слой за слоем на место ожога. Ощущения такие, будто теперь на плечо не просто попала ядовитая слюна, а сама линорма впилась в него всеми клыками.
- В пекло к огненным великанам такое лечение, - хрипит Тор. - Локи, хватит уже.
- Прояви терпение, тебе давно пора ему научиться. И потом, кто сказал, что это будет приятно? Ты не в Валгалле, а я тебе не дева, чтобы ублажать до утра.
- И это, кстати, очень жаль. Ай! За что?
- За дурной язык, - без тени сожаления в голосе уведомляет его Локи. - Не будь ребенком, я уже почти закончил.
Тор сцепляет зубы и закрывает глаза, убеждая себя думать о чем-нибудь, что могло бы его отвлечь. Можно о тех же девах. Тор пытается представить себе кого-нибудь подходящего, и это почти сразу ему удается. У девы гибкий стан, призывно округлые бедра и манящая, волнующая грудь, едва прикрытая темно-зеленым, расшитым золотом платьем. Тор не видит ее лица — она смеется, пряча его за темными, как смоль, волосами, и этот смех кажется до боли знакомым. Негромкий, саркастичный. Совсем, как...
- Видел бы ты свое лицо, - едко комментирует Локи. - Еще немного, и пустишь слюну. Видимо, надо добавить еще лекарства.
- Нет! - тут же вскидывается Тор, распахивая глаза. - Локи, ну в самом деле, ты смерти моей хочешь?
Локи усмехается, слегка, самыми уголками губ, смотрит на брата долгим, внимательным взглядом, от которого Тору кажется, будто он опять сделал что-то не то, а затем легко пожимает плечами.
- Пока вроде бы нет. Можешь не волноваться, я закончил. Завтра ты уже сможешь шевелить рукой, а пока спи, тебе нужно набираться сил.
- А ты? - язык заплетается, Тора снова клонит в сон.
- А я, с твоего позволения, наконец приведу себя в порядок. Идея спать в заляпанной грязью одежде меня не прельщает.
Тор хочет сказать что-то еще: кажется, нечто важное, необходимое, но мысли путаются и тащат его за собой в темноту.
*линорма — виверна в норвежской мифологии
Глава 2Глава 2
Когда он приходит в себя, Локи рядом нет. Постель слева холодна и даже не примята. Тор испытывает непонятное, тянущее чувство обиды, глядя на ровную, без единой складки поверхность покрывала.
- Локи?
В ответ за окном лишь кричат птицы. Тор садится на постели, по привычке осторожно придерживая пострадавшую руку, однако уже через мгновение понимает: ему гораздо лучше. Он пробует согнуть локоть, покрутить запястьем. Без проблем. А вот круговое движение плечом тут же отдается в теле волной забытой боли. Очевидно, о дружеских поединках с друзьями на время придется позабыть, пока рана полностью не затянется. Эта мысль немало огорчает.
Тор поднимается на ноги, пытаясь вспомнить, куда вчера зашвырнул свою рубашку, и тут же замирает, слыша жалобный хруст. Он оглядывается в поисках источника звука, а затем опускает голову. Клочок смятой бумаги под его ступней, кажется, смотрит на него укоризненно. Совсем, как тот, кто на нем недавно писал, Тор уверен.
«Доброе утро или скорей всего день, дорогой брат.
Предупреждать о том, что тебе пока следует воздержаться от резких движений правой рукой, я не буду, потому что знаю: ты меня не разочаровал и все равно уже попробовал. На будущее скажу, что повторять этот весьма занимательный опыт через каждую пару часов нет необходимости. Быстрей от этого твоя рука не заживет. Даже малая доза яда линормы выводится из организма не менее пары недель, так что ратные подвиги, увы, придется отложить.
Справа от записки, на которую ты, конечно, же наступил, у изголовья кровати стоит твое лекарство. Да, то самое, которым я вчера обрабатывал тебе ожог. Да, от него все еще несет тухлятиной. И, нет, ты не посмеешь оставить его здесь, а потом сказать, что забыл.»
На этой строчке Тор глухо ругается себе под нос. Несмотря на то, что Локи рядом нет, его голос звучит в ушах совсем, как наяву, и оттого, что он знает наперед все мысли брата, у Тора мороз по коже.
«Мазь нужно накладывать на ожог один раз в день, вечером. Думаю, ты справишься и сам.
И еще: если вздумаешь наплевать на лечение и понадеяться на то, что на тебе и так все заживает, как на собаке, вынужден разочаровать — псина из тебя никудышная.
Если не будешь делать то, что сказал, Тор, я узнаю. Все равно узнаю.
С наилучшими пожеланиями, твой брат и лекарь Локи».
Тор с рычанием сминает записку и швыряет ее в тлеющие угли камина. После подобных выпадов от брата, ему всегда хочется разнести первое, что попадется под руку. Локи, как никто другой, умеет залезть под кожу, не прикладывая к этому никаких видимых усилий и даже не будучи рядом, если уж на то пошло!
Тор раздраженно топчется на месте, гневно дыша через ноздри и ища взглядом свою рубашку. Наконец, замечает ее на полу, хватает здоровой рукой и, натягивая ее на ходу, вылетает из опочивальни брата.
- Локи! Проклятье, я знаю, ты где-то здесь, так что слушай: я эту дрянь вонючую даже в руки не возьму, и не надейся!
В смежном с опочивальней кабинете тоже никого. Огромные, во всю стену стеллажи с книгами, тяжелый дубовый стол, заваленный какими-то рукописями и картами, высокое, в полтора торовских роста зеркало, чан с остывшими углями на треноге, окно, занавешенное тяжелыми парчовыми шторами. Здесь Локи проводит большую часть своего свободного времени. Когда Тор в последний раз сюда заглядывал, книг, кажется, было гораздо меньше. Локи времени даром не терял: расширил свою коллекцию раза в три, не меньше. Тору не понять столь сильную тягу брата к древним пыльным фолиантам или свиткам с почти истлевшими рукописями. Что такого можно в них найти? Неужто что-то слаще побед в сражениях или хорошего пира в кругу верных друзей?
Не задерживаясь, Тор быстрым шагом пересекает кабинет и оказывается в купальне. Выложенный гладкими плитами овальный бассейн в полу заполнен прозрачной водой, на противоположном его краю негромко журчит стекающий по серебряным стеблям виноградника поток. Локи не жалует блеск золота. Говорит, что он его ослепляет. Тор считает это глупой отговоркой, хоть и чувствует, что брат на самом деле имеет в виду нечто иное, чем презренный металл. С Локи порой трудно понять, серьезен он или насмехается, спрашивает разрешения или приказывает, говорит ли, как есть, или прячется за недомолвками.
В купальне брата тоже нет. На полу валяется его смятая и грязная одежда — та самая, в которой он был во время их вчерашних поисков детей, но кроме вполне очевидного намека на то, что Локи не соврал о своем намерении искупаться, она больше Тору ничем не поможет.
- Все равно не возьму, - упрямо говорит Тор в потолок. - Потому что воняет.
Ответа, разумеется, ждать бесполезно. Тор еще раз оглядывает купальню, надеясь, что, может быть, что-то не заметил, но Локи не выныривает из-под воды и не выходит из стены, так что...
Стена.
Тор стоит, как громом пораженный. Ответ же был у него прямо под носом. Стена, ну конечно! Та самая, за которой была странная, темная комната, откуда Локи вынес свои лекарства.
Рывком развернувшись на пятках, Тор несется в опочивальню. Стена выглядит, как обычно: обтесанные камни плотно подогнаны друг к другу и скреплены раствором. Ни трещинки, ни намека на то, что по велению хозяина они могут выползать из кладки, а затем та же покорно возвращаться на свои места. Локи — мастер обмана, поймать его за руку практически невозможно. Еще вчера Тор и сам бы не поверил в то, что такое возможно, но ведь он же видел, видел все собственными глазами.
- Локи, - угрюмо басит Тор, вперив упрямый взгляд в стену. - Ло-ки, - раздельно, по слогам, с натянутыми гласными и чувством того, что выглядит он сейчас донельзя глупо.
Тишина.
- Чтоб тебе, - рычит Тор и впечатывает в стену здоровый кулак.
От удара по стене змеится трещина, на пол падает каменное крошево.
Тор осматривает результат своей несдержанности и недовольно кривится. Настроение у него испорчено окончательно. Почему-то кажется, что невидимый Локи сейчас смеется над ним, закрывая рот ладонью, чтобы брат его не услышал, и Тор трясет головой, отгоняя эти мысли. Отступает от стены и задевает ногой чашу с целебной мазью. Смотрит на нее задумчиво некоторое время, а затем, вздохнув, садится на корточки и берет ее в руки.
До вечера, когда придется снова накладывать ее на ожог, у него еще есть время.
Проходит несколько дней, но Локи так и не появляется.
Тор проводит время с троицей воинов и Сиф, и все вроде бы как обычно, но чего-то не хватает. Чувство этой странной, необъяснимой потери не отпускает Тора ни на миг, и он с присущим ему упрямством пытается заглушить его бурной деятельностью. В полную силу участвовать я поединках он пока не может, но зато это отличный повод научиться фехтовать левой рукой. Правую Сиф предлагает на время тренировки привязать к боку, согнув в локте, чтобы она не мешала Тору уклоняться от атак вызвавшегося быть его учителем Фандрала, но и соблазна взмахнуть ей не было никакой возможности. Тор соглашается, но только когда кроме них пятерых рядом никого нет. Негоже прочим видеть своего принца с перевязанной рукой.
Поначалу держать меч в левой руке оказывается не так просто. Фандрал одинаково мастерски фехтует обеими руками, вертлявый засранец, а у Тора рукоять в пальцах дрожит, будто ему снова пять лет, и он уговорил одного из отцовских гвардейцев дать ему подержать свой меч. Собственная неуклюжесть злит, а злость заставляет ошибаться.
- Может, вернемся к тому, что попроще? - с сомнением в голосе тянет Фандрал, без особых усилий выбивая меч из рук противника. Это кажется нелепым, видеть Тора таким... неумелым. Фандралу это не нравится. - К основным движениям.
- Нет, - угрюмо отрезает Тор. - Я справлюсь.
В поисках поддержки Фандрал переводит беспомощный взгляд на Сиф, но та отрицательно качает головой.
- Тор справится, - уверенно говорит она, и Фандралу не остается ничего, кроме как вздохнуть и занять оборонительную позицию.
- Поменяй стойку, Тор. Когда дерешься левой рукой, она полностью противоположна твоей обычной позиции. Левую ногу вперед, согни в колене. Правое плечо отведи чуть назад, так у меня будет меньше шанса достать тебя при удачном выпаде. Кстати, у фехтования левой рукой есть одно неоспоримое преимущество.
- Какое же? - хмурится Тор.
Фандрал расплывается в довольной улыбке и поднимает шпагу на уровень груди.
- Гораздо труднее попасть тебе в сердце, мой друг. Ведь ты защищаешь его теперь куда надежней.
Тор опускает голову, оценивая свою зеркальную стойку, и вынужден признать, что Фандрал прав. Это заставляет примириться с мыслью о собственной временной неуклюжести.
Когда Локи не объявляется к исходу второй недели, к Тору приходит Фригг. Она говорит, что волнуется за него, за них обоих. Раньше Локи не исчезал на столь долгий срок.
- Тебе не хватает его, - произносит мать, и в ее голосе грусть и беспокойство. - Ты стал угрюм и несдержан.
Тор вспоминает, как отчитал этим утром за нерасторопность задержавшихся в его покоях служанок; как перевернул стол, потому что ему показалось, будто эль совсем не тот, что был раньше; как грубо оттолкнул руку Сиф, предложившей помочь ему встать с пола после поединка с Фандралом.
Когда он стал таким? Почему теперь все кажется ему неправильным и раздражающим?
- Хорошо, мама, я найду Локи, - обреченно кивает Тор, и Фригг уходит.
Тор бросает взгляд на стоящую у изголовья его кровати чашу с лекарством.
Чтоб тебя, брат, думает он.
Каждый вечер один и тот же ритуал: снять повязку, обработать края ожога раствором заживляющих трав, наложить новый слой целебной мази. В чаше осталось уже меньше трети, но никто не приходит похвалить Тора за послушание. А он все ждет. Нелегко признать, но, к сожалению, это слишком очевидно.
Локи бы сказал, что всему виной дурное воспитание: Тор привык получать похвалу чуть ли не за каждый свой шаг, он рос в одобрении и обожании, а теперь, когда его этого лишили, он злится, как ребенок, эгоистично и разрушительно.
Конечно, кто-нибудь из друзей может сказать ему «Тор, ты молодец, ты отлично справляешься», но это все равно не то, что Тор хочет услышать. Эта проклятая чашка с мазью и письмо, которое Локи оставил у своей постели, связали их двоих невидимой нитью. Тор пытается стряхнуть ее, машет руками, но только путается в ней сильнее день ото дня. И чем быстрей заживает его рана, тем отвратнее становится настроение.
Этим вечером они с Сиф и троицей воинов идут смотреть на бои лучших воинов Вальхаллы — эйнхериев. Вырвавшийся вперед Фандрал подгоняет остальных, выглядывая из-за поворота коридора, Вольстагг грузно топает рядом с Сиф, и даже обычно мрачный Огун сегодня в отличном расположении духа. Эхо их шагов носится под сводами высоких потолков дворца, перемежаемое с голосами и негромким звоном доспехов. Когда они проходят мимо библиотеки, Тор немного отстает. Сам не зная зачем, останавливается напротив тяжелых, обитых золотом дверей и смотрит на них, будто ждет чего-то.
- Тор! Ну ты идешь? - кричит с другого конца коридора Фандрал.
- Да, - рассеянно отмахивается Тор. - Я только...
Легкий сквозняк задевает ему скулы, цепляется за алый плащ, проносясь мимо. Тору кажется, что он слышит шаги — торопливые, но осторожные. Он вытягивает вперед руку, надеясь ухватить незримое, но, конечно же, остается ни с чем.
- Тор! - окликают его снова. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор бросает последний взгляд на двери библиотеки и идет догонять друзей.
Не сказать, чтобы слуги и раньше с особой охотой наведывались в северное крыло дворца, но в последние дни их нежелание возвращаться туда и вовсе переходит всякие границы. Со скоростью выбравшейся на охоту змеи по углам ползут слухи: о странных звуках по ночам, о грохоте в стенах, пропадающей с кухни еде и утвари, о вещах, появляющихся там, где их не было всего мгновение назад. Разобрать, где здесь вымысел, а где правда, пожалуй, и сам Один бы не сумел.
В северном крыле находятся покои Локи, и для многих упоминание его имени равносильно объяснению любого, даже самого нелепого кошмара. Но Локи не появляется во дворце уже почти месяц, и нет никаких гарантий того, что он вообще все еще здесь или же где-то поблизости, поэтому Тор не считает досужие сплетни достойными его внимания.
До того дня, пока не просыпается посреди ночи разбуженный глухими раскатами далекого грома.
Буря — его стихия, он всегда чувствует ее дыхание, как бы далеко оно ни было, но сейчас небо над Асгардом темно и спокойно. Ни единого признака надвигающейся грозы, ни следа обычного, лихорадочного возбуждения, которое охватывает Тора каждый раз, когда небеса гремят и мечут молнии.
Ничего, кроме отголосков грома, которому попросту неоткуда взяться.
Тор распахивает окно, перегибается через подоконник, надеясь разглядеть что-нибудь в темноте, но снаружи тоже все спокойно. Внизу бродит ночной караул, Радужный мост искрится и переливается, будто живой. Асгард спит в мире и покое, безразличный к чужим сомнениям и страхам.
Тор встряхивает головой, думая, что, может, ему все это привиделось во сне. Отходит от окна, озадаченно хмурясь, и прислоняется спиной к стене. Шершавая поверхность приятно холодит кожу, и Тор стоит так пару минут, наслаждаясь. Но дрожь в камне не иллюзорна, а Тор знает только одного аса, которому под силу заставить камни плясать.
- Локи! - рычит он и, врезав по стене кулаком, срывается с места, вылетая в коридор в одних штанах.
Счастье прислуги в том, что уже далеко за полночь, и все давно спят, иначе не избежать бы как минимум пары десятков испуганных визгов и обмороков: вряд ли кто-то пожелал бы столкнуться с разгневанным Тором в полутьме дворцовых коридоров.
До покоев брата неблизкий путь — собственные покои старшего сына Одина в западном крыле, но такие мелочи его не беспокоят. Он оставляет позади коридор за коридором, пролетает через сквозные залы, лишь чуть притормаживая на поворотах. Пламя факелов рассержено кланяется вслед наследнику асгардского трона, шипит и дрожит, бросая на стены кривые тени. У Тора гудят пятки — обуться он не удосужился, а мраморные плиты пола отнюдь не мягки, но останавливается он только, когда достигает цели.
Двери в покои Локи притворены, но не заперты. Тор толкает массивные створки, и те неохотно раскрываются перед ним. Внутри темно и тихо, Тор слышит только бешеное биение своего сердца и собственное тяжелое дыхание. Он стоит на пороге, в квадрате желтого света от факелов. Никто не выходит встречать нежданного гостя, и Тор снова чувствует укол обиды.
Что ж, тогда он войдет сам.
Едва он переступает порог, двери со скрежетом смыкаются за его спиной.
- Локи? - настороженно спрашивает Тор у тишины. - Ты кого угодно доведешь до белого каления своими выходками.
Не получив ответа, он делает осторожный шаг вперед. Расположение вещей в комнате брата Тор помнит неплохо, и если ничего не изменилось, добраться до нужной стены даже в темноте не составит для него особого... В следующую секунду Тор глухо ругается, споткнувшись о каким-то неведомым образом оказавшуюся у него на дороге скамью. Разве раньше она не стояла у ложа? Ладно, неважно. Тор наклоняется, чтобы растереть ушибленные пальцы ноги, затем переступает через неожиданное препятствие и продолжает двигаться к цели.
Хорошо еще, что чан с водой, в котором Локи вымачивал тканевой компресс, точно в другом конце комнаты, думает Тор и следующим же шагом вступает в тот самый, некстати помянутый чан.
- Локииии! - рычит Тор.
Яростно отшвыривает чан в сторону, расплескав воду, и, уже не заботясь о собственной безопасности, решительно пересекает комнату, оказываясь у дальней стены. Ощупывает ее поверхность и с изумлением понимает: на камнях нет и намека на трещину, что осталась после его удара. Тор еще раз проводит ладонью по кладке, неторопливо, изучая. Нет, ему не показалось.
- Не понравилось, что я испортил тебе дверь в тайную комнату, да, братишка? - усмехается он. - Сам виноват.
Тор прижимается лбом к холодному камню и закрывает глаза. Его ярость уже утихла, уступив место растерянности: он не знает, зачем вообще пришел сюда, да еще и посреди ночи. Возможно, он ошибается, и Локи не имеет отношения к тому, что происходит во дворце. Ко всем этим странным звукам и исчезновениям. Но он хочет, чтобы Локи сам сказал ему об этом, даже если это будет его очередной ложью.
Тор долго стоит так, не двигаясь. В голове мечутся обрывки мыслей, мокрая нога нещадно мерзнет, но уходить не хочется.
- Тебя нет уже почти месяц, - говорит он неожиданно. Думать о том, что разговаривает со стеной, Тор не желает. - Мама волнуется. Она приходила ко мне, сказала, что скучает. Твоя проклятая мазь по-прежнему воняет, как нечищеные конюшни, но от нее и впрямь легче. Ожог уже почти зажил, и я снова могу двигать рукой. Я хотел сказать спасибо, но ты исчез. Где тебя носит столько времени, Локи? Во дворце творится какая-то бесовщина, и все, конечно, думают, что это из-за тебя. Может, они и правы. Может, нет. Не знаю. Я даже не знаю, здесь ли ты вообще, но я помню, что видел в тот день. У тебя много секретов, брат, но один из них ты был вынужден мне раскрыть. Здесь, за этой стеной.
Тор ждет, наверное, дольше, чем ждал чего-нибудь в своей жизни, но камни глухи к его словам. Он поворачивается к стене спиной и съезжает по ней на пол.
В пекло Муспельхейма все эти подозрения.
В пекло Локи и его выходки.
Все в пекло.
Тащиться обратно к себе через половину дворца у Тора нет никакого желания, поэтому он просто вытягивает ноги и засыпает, привалившись спиной к каменной кладке. Сон у него глубокий и крепкий, и потому Тор не слышит, как спустя пару часов камни под его затылком начинают ворочаться, грозно и недовольно, а затем расползаются в стороны, открывая проход.
Локи делает шаг вперед и спотыкается о спящего брата.
tbc
Автор: Eishi
Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: пока PG-13 (в будущем R)
Жанр: adventure, action, romance, drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклаймер: все не мое, я только играюсь.
Саммари: это только так кажется, будто боги живут, не зная проблем. Все же они слишком похожи на людей, они дышат и сражаются, побеждают и проигрывают, падают на самое дно и возносятся к небесам. Это история Тора и Локи, но не только. История длиной не в одно столетие. Многое может случиться за столь долгий срок.
Предупреждение: AU по отношению к фильму, и вообще мой девиз "перемешать, но не взбалтывать": факты взяты, как из Марвеловского канона, так и из мифологии.
Глава 1Глава 1
- Мне кажется, нам все-таки не стоило уходить так далеко, - с сомнением в голосе говорит Роскве.
Затея с побегом в горы уже перестала ее забавлять, она устала и разорвала платье, зацепившись подолом за торчащий из земли корень, но Тьялфе упорно вел ее за собой. Он упрям, это правда, мать не раз говорила, что когда-нибудь упрямство его погубит, но если обычно Роскве не обращала внимания на ее слова, сейчас они прозвучали в ее голове слишком отчетливо.
- Давай вернемся, Тьялфе. Уверена, отец наговорил все это сгоряча, но мы пойдем к нему еще раз, и родители дадут нам свое благословение. Тьялфе, ну пожалуйста, я прошу!
Он останавливается, наконец, вняв ее словам, и Роскве облегченно переводит дыхание. Здесь, в глуши, вдалеке от высоких стен золотого города, ее пугает каждый шорох. Кроны высоких дубов смыкаются над головами, сплетают ветви, льнут друг к другу листьями, ловя свет где-то там, в вышине. У корней царит полумрак. Густой папоротник колет ладони, под ногами мягко стелется мох, и не видно ни единой тропы.
Они забрались слишком далеко.
- Мне страшно, - шепчет Роскве.
- Ну что ты, милая, здесь нечего бояться, - неуверенно утешает ее Тьялфе. Он выглядит озадаченным и потерянным, и Роскве с ужасом понимает — он тоже не знает, как найти обратную дорогу. - Слова твоего отца помешали мне мыслить разумно, но теперь я вижу, что сглупил. Мы вернемся и попробуем еще раз.
Он улыбается ей и гладит по волосам, но Роскве чувствует, как дрожит его руки.
- Мы вернемся, - повторяет она лишь для того, чтобы заставить себя поверить.
Тьялфе кивает и тянет ее за собой, пытаясь отыскать обратный путь в примятых стеблях папоротника, но успевает сделать лишь пару шагов. Огромная уродливая тень падает на него сверху с оглушающим ревом, подминает под собой, не оставляя ни шанса на спасение. Шипастый хвост бьет Роскве в ноги и откидывает ее в сторону. Криков Тьялфе она не слышит — только хруст и треск, будто рвется что-то живое, еще дышащее, стонущее, а затем все тонет в новом реве чудовища. Черная, оскаленная пасть поворачивается к Роскве, и она видит, как темный язык приподнимается, проталкивая в глотку руку, которая всего мгновение назад гладила ее по волосам.
Они уже не вернутся.
Никогда.
- Отлично, Фандрал, ты был близок! - громыхает Вольстагг, на секунду отвлекшись от посыпанной пряностями кабаньей ноги.
- Но недостаточно, - продолжает за него Сиф. - Как обычно, впрочем.
- Эй, эй! - отзывается Фандрал, ловко уворачиваясь от меча Тора и подныривая под его локтем, чтобы оказаться сзади и атаковать со спины. - Побольше веры, мои друзья, мой час еще не пробил.
Но Тор уходит с линии удара в последний момент, и Фандрал, споткнувшись о его ступню, летит носом в мраморные плиты пола, однако успевает вовремя закрыть лицо руками и, перекатившись на бок, снова вскакивает на ноги.
- Осторожней, дружище, девушки не оценят мой расквашенный нос, а ведь у нас сегодня пир.
- Ты лучше защищайся, а не трепись, - подзадоривает его Тор и делает резкий выпад вперед.
Локи смотрит на то, как эти двое кружат друг вокруг друга уже с полчаса, и не устает поражаться тому, как им до сих пор не надоело. С начала поединка расклад менялся уже дважды: сначала Тор теснил противника, не давая ему продыха ни на миг, так что Фандрал почти сразу же отказался от идеи фехтовать вполсилы, чтобы не вспотеть перед вечерним пиром. Он быстро разглядел прорехи в защите Тора и, окрыленный новым знанием, предпринял ответное наступление. Настала очередь Тора взмокнуть. Фандрал, конечно, горазд бахвалиться, но надо отдать ему должное, мечник из него — что надо. Тору наука фехтования дается трудней, танцевать с мечом он не умеет, но удар у него страшный — тяжелый, сокрушительный. Попасть под такой вряд ли кто захочет. Фандрал — не исключение. Спасает его только исключительная прыть.
- Думаю, пора объявить ничью, мой друг, иначе, боюсь, из еды нам уже ничего не достанется, - пыхтит Фандрал, пытаясь отдышаться. - Вольстагг явно намерен съесть все еще до пира.
- Я и за вас стараюсь, так что не отвлекайтесь, - добродушно заверяет их тот.
Тор возвращает свой меч в ножны и вытирает со лба пот.
- Не откажусь от хорошей порции жаркого. Ты вертляв, как лосось, Фандрал, но когда тебе, наконец, надоест уворачиваться, мой меч тебя достанет.
Фандрал самодовольно усмехается, заверяя, что этого никогда не случится, и они с Тором возвращаются к столу.
- Не хочешь тоже поучаствовать, брат? - весело спрашивает Тор, бесцеремонно падая на скамью рядом с Локи.
- В чем именно? В поединке железных желудков? Я подскажу тебе победителя, - язвительно улыбается Локи, наклоняясь к уху брата, чтобы поделиться секретом.
Тор смеется и опускает горячую ладонь на шею брата быстрей, чем тот успевает отстраниться.
- Ты всегда знаешь, кто победит, верно?
Локи ловит на себе острый, как клинок, взгляд Сиф. Вольстагг и Фандрал заняты дележом остатков жареного кабана, им не до тонкостей и полунамеков, но дева-воительница далеко не так проста, как кажется. Тор не стыдится таких прикосновений: он не видит в них ничего предосудительного, зато видит Сиф, и Локи не может отказать себе в удовольствии позлить ее немного.
- По большей части, - отвечает он брату, намеренно не отводя взгляда.
Сиф сжимает губы в тонкую линию и ничего не говорит.
- Тогда скажи мне, - продолжает допытываться Тор, - кому достанется эта отличнейшая жареная кабанья нога?
Вольстагг и Фандрал перестают препираться и выжидающе таращатся на Локи, которому внезапно выпала роль судьи в их споре.
- Она достанется тебе, Тор.
- Это почему же? - хором негодуют Вольстагг и Фандрал.
- Потому что так мой брат прекратит вашу глупую ссору из-за еды, - вздыхает Локи. - Деретесь, как дети малые.
Вольстагг набирает полную грудь воздуха, явно намереваясь высказать несогласие с таким решением, но получает от Фандрала тычок под ребра и сдувается, как опустевший бурдюк, разражаясь громоподобным хохотом.
- Ну что ж, так тому и быть!
Он толкает к Тору блюдо с предметом их спора, и тот подтягивает его к себе.
- Один Всеотец желает видеть своих сыновей, - гремят от дверей стражники. - Немедленно.
- Я надеюсь, это не для того, чтобы сообщить об отмене сегодняшнего пира, правда? - сразу беспокоится Фандрал. - Я обещал свое общество паре девушек на вечер.
- Неужели только паре? - закатывает глаза Сиф.
- Если хочешь, могу поделиться подробностями. Тор, подожди нас!
Едва они оказываются на месте, Локи начинает лихорадить.
Лес, обычно светлый и свежий, душит не хуже петли на шее, деревья обступают со всех сторон, сжимаясь кольцом. Локи расстегивает высокий ворот, надеясь, что так будет легче дышать. Не помогает.
- Значит, детей нашли где-то здесь, - бормочет Фандрал себе под нос, раздвигая носком сапога заросли папоротника и вглядываясь под листья.
- И здесь, - мрачно констатирует Огун. - Мох красный от крови.
- И еще здесь... часть, - добавляет Вольстагг в паре десятков шагов от него. - Тут... в общем, просто поверьте.
Локи верит. Остальные тоже.
Обычная, казалось бы, семейная ссора. С кем не бывает. Не одобрили выбор дочери, ну что ж. Вот только дочь оказалась упряма ничуть не меньше, чем ее избранник. Решили доказать, что уже взрослые, и сбежали. Локи кривится, вспоминая рассказ асов у трона Одина. Тогда все казалось ему не более, чем надуманной трагедией. На деле же вышло куда неприятней.
Тела пропавших нашли не сразу: далеко детки в лес забрались, не место здесь для прогулок, хотя кто же знал. Такого раньше в Асгарде не видели. Неудивительно, что испуганные асы пали пред троном Одина, прося его о помощи.
- Зря мы пришли сюда к закату, - Локи неодобрительно качает головой. - Лес слишком густой, уже через час ничего не будет видно дальше пары шагов.
Тор стоит у подножия толстенного, в три обхвата дуба. Он хмур и сосредоточен, руки скрещены на груди, и Локи совсем не нравится его взгляд.
- Нам нельзя терять время, - тяжело роняет он. - Тот, кто это сделал, может сбежать.
- Я согласна с Тором, - вступает Сиф.
Локи не помнит момента, когда бы это было не так.
- Локи, - слова Тора, как жидкая сталь, они падают тягучими, неподъемными каплями. - Ты чувствуешь что-нибудь?
- Магию? Да, и здесь ее больше, чем где-либо в Асгарде.
- Но я не знаю никого из асов, кто бы владел магией, кроме тебя.
- Я тоже.
- Слушайте, я ничего не понимаю, - вмешивается Фандрал. - Локи был с нами все эти дни, но тогда...
Локи чувствует, как в груди у него каменеет.
- А не подскажешь ли, Фандрал, когда я успел стать подозреваемым?
Фандрал тут же прикусывает язык.
- Я... нет, я не о том, но Тор прав, в Асгарде никто, кроме тебя, не умеет пользоваться магией. Асам она ни к чему. Ума не приложу, кому могло понадобиться использовать ее здесь, да еще и... так.
Продолжать под тяжелым взглядом Тора он не решается. Локи сглатывает едкое замечание о недалекости Фандрала и опускается на колени, прикладывая руку к багряному мху. Ладонь тут же пронзают невидимые иглы, перед глазами мутнеет, и Локи валится на бок, на руки вмиг оказавшегося рядом брата.
- Локи? Ты в порядке? Отвечай!
- Это... - Локи хватается за виски, проводит ладонью по глазам, снимая морок. - Это сделало не разумное существо.
Чуждая магия эхом отзывается в пальцах, рождая дрожь и отвращение. Совсем непохоже на то, что Локи обычно чувствует, используя свои заклинания. Слишком яростная, неконтролируемая сила.
- Зверь? - в голосе Сиф тревога.
- Но разве животные умеют пользоваться магией?
- Возможно, если бы ты хоть иногда предпочитал обществу женщин вечера над книгами, Фандрал, то не задавал бы таких идиотских вопросов, - едко замечает Локи, поднимаясь на ноги. - Я в порядке, Тор, отпусти меня.
Кажется, дышать становится все трудней. Кровь бешено стучит в висках, в глазах плавают цветные круги. Дикая магия. Откуда ее столько у зверя? Вопросы теснятся в голове, напирают друг на друга, мешая связно мыслить. Но одно Локи знает точно.
- Оно вернется. Двоих недостаточно, чтобы утолить его голод. Нам нужно быть насто...
В следующую секунду с неба падает тьма. Время будто густеет: Локи видит, как округляются глаза Сиф, как медленно, непередаваемо медленно тянется к булаве Огун, как Фандрал открывает рот, на ощупь ища на поясе эфес... И клинок Тора — сияющий даже во тьме, искрящийся разрядами молний, смертоносный — вспарывает воздух над головой Локи.
Чернота воет, рассыпаясь обсидиановыми осколками. Волна чуждой магии бьет Локи в спину, он падает на землю, прямо в сплетение вылезших из-под мха корней. Переворачивается, чтобы увидеть... и не поверить своим глазам.
Линорма* — отвратительное создание с телом и головой змеи и лапами льва — расправляет над ним изорванные кожистые крылья. Поперек груди у нее рубленая рана — меч Тора не знает промаха — но ее края уже срастаются, пряча в черной плоти радужное, пульсирующее магией сердце. Локи не может оторвать от него взгляда, совсем забыв, что еще миг, и он будет раздавлен когтистыми лапами. Когда рука брата хватает его за ворот и оттаскивает в сторону, Локи понимает, что желание завладеть этим чудом сильнее страха быть разорванным в клочья.
- Сердце, - шипит он в ухо Тору, сжимая пальцами его плечи. - Его сила в сердце. Вырежи его, и тварь сдохнет.
Тор не переспрашивает дважды, на это у него нет ни времени, ни желания: Вольстагг уже бьет линорму в бок, рядом с ним Огун. Фандрал и Сиф заходят с другой стороны.
- Не дайте ей опуститься на лапы, - кричит Локи, на его ладони уже пляшет клубок светящихся нитей. Они бросаются к линорме с яростью стаи голодных волков, вцепляются в змеиную морду, стягивают, не давая раскрыть пасть и брызнуть ядом.
Фандрал и Сиф слитным ударом отсекают твари хвост, заставляя ее отвлечься и подпустить к себе Тора.
- Вырви сердце, вырви его!
В голосе Локи слишком много жадности, в нем звенит черная, ядовитая злость, но все тонет в яростном реве чудовища, когда Тор хватает руками края срастающейся раны на груди линормы и тянет их в стороны. Тварь воет, брызжа ядовитой слюной, бьется, пытаясь сбросить удерживающих ее крылья воинов. Локи крепче стягивает светящиеся путы — нельзя позволить яду помешать брату. Слишком ценно то, что он жаждет заполучить, и только Тору под силу достать для него это чудо.
Кажется, что лес кричит вместе с линормой. Будто это у него вырывают сердце, будто в нем — его жизнь.
Один безумный, беспощадный рывок, и чудовище падает к ногам победителя бездыханным. В руках у Тора комок переливающейся радугой плоти, искры сыпятся с его пальцев, искры вперемешку с каплями черной крови. Он смотрит на них, дыша глубоко и шумно, как накатывающие на берег волны.
Средоточие чуждой магии, осколок силы, от которой у Локи дрожь по всему телу.
- Сердце линормы, - пораженно шепчет Сиф. - Никогда бы не подумала...
- И не думай, - выдыхает Локи нервно, нетерпеливо.
Он уже возле брата, тянет руки к магическому трофею.
- Не думай, - повторяет он ему уже мягче, накрывает пальцы Тора своими, чувствуя, как жгутся радужные искры. - Я позабочусь об этом, верь мне.
Тор только кивает в ответ. Он верит.
Его руки в крови — черной, как сама ночь, Тор ждет, что Локи поднимет на него взгляд. Он в грязи и дрожит, его младший брат, он рассек себе висок, когда упал на землю, и это заботит Тора гораздо больше, чем ноющее после чудовищного рывка плечо или собственная усталость. Но Локи не смотрит на него, Локи видит только сердце в его руках — еще живое, горячее, проклятое, и Тор инстинктивно сильнее сжимает пальцы. Комок радужной плоти плюется сгустком искр и дергается на его ладони, будто от боли.
- Осторожней, Тор! - раздраженно шипит Локи.
Он уже плетет тончайшую сеть защитного заклинания, его руки двигаются быстро и четко, как у матери, когда она сидит со своей пряжей. Сердце линормы накрывает мягкий матовый купол, становящийся сферой, которую Локи бережно берет из рук брата и прижимает к груди, будто там его собственное сердце.
Ноющая боль в плече становится резче. Тор недовольно кривится и тянется к нему, чтобы узнать причину, но Локи перехватывает его запястье в последний момент.
- Не трогай.
- Это еще почему? - хмурится Тор.
- Слюна линормы попала на твои доспехи, - лицо Локи кривится в болезненной гримасе, когда он осматривает плечо брата. - Проклятье. Она их разъедает.
Тор пытается выдавить из себя самоуверенное хмыканье, но получается лишь хриплый выдох.
- Чушь. Это доспехи цвергов, им нет равных ни в одном из девяти миров.
- Сейчас не время препираться, Тор. Фандрал, Вольстагг, не стойте, как вкопанные, вырвите мне два клыка линормы, пока ее тело еще не рассыпалось в прах. Да быстрей же, идиоты, иначе я ничего не смогу сделать!
Фандрал собирается возразить на оскорбление, но когда останки чудовища начинают шипеть, расползаясь на лоскуты истлевающей плоти прямо на его глазах, решает оставить выяснений отношений на потом.
- Вольстагг, помоги.
Вдвоем они разжимают челюсти линормы и, воткнув меч ей в язык так, чтобы рукоять упиралась в нёбо и не давала пасти сомкнуться, принимаются расшатывать два передних клыка. В нос тут же ударяет тошнотворный запах тлена. Фандрал кривится, но не отступается. У Вольстагга дело идет лучше — он сильнее, и нажим у него мощнее, так что он первым выдирает клык и швыряет его на мох.
- Да что ж такое-то, - пыхтит Фандрал, пытаясь надавить на зуб то с внешней, то с внутренней стороны.
- Меч, - вдруг ошарашенно басит Вольстагг.
- А что с ним? - бросает через плечо Фандрал и тут же получает ответ.
Лезвие воткнутого в язык линормы клинка стремительно ржавеет. Еще немного, и оно превратится в пыль. Фандрал срывается на визг.
- Да помоги же мне, Вольстагг! Локи, что это за дрянь?!
Тор бросается к друзьям, чтобы помочь, но падает на колени, хватаясь за плечо, едва сделав шаг.
- Я сказал не трогать, Тор, - Локи вновь хватает брата за запястье. - Хочешь остаться без руки? Слюна линормы ядовита. Сиф, да приведи уже лошадей! Огун, твоя булава будет сейчас как нельзя кстати, от меча Фандрала уже мало, что осталось.
- Это все из-за тебя, - обвиняюще хрипит Фандрал. От напряжения у него на висках вздулись вены, по лицу катится пот.
Локи его не слушает. Он осторожно опускает сферу с сердцем на траву, его пальцы - над брешью в доспехах брата. Нужно выиграть время, замедлить процесс, пока они не вернутся во дворец, и Локи делает единственное, что может помочь.
- Немного льда, брат, - почти извиняюще, с покрытой инеем иронией шепчет он, склоняясь к Тору. - Это спасет тебе руку.
У Тора расширяются глаза.
- Но отец запретил тебе…
- Я знаю, - Локи не смотрит на него. – Знаю.
Его пальцы холодны, как пустоши Ётунхейма, но их прикосновения приносят облегчение, и Тор сцепляет зубы, опуская голову.
При помощи Вольстагга Фандрал наконец выдергивает последний клык, ругаясь так, что даже у Сиф покраснели бы уши, но Сиф до сих пор нет, и ему нет нужды сдерживаться.
- Я надеюсь, это того стоило, - вымученно стонет он, с непередаваемым страданием в глазах глядя на то, как его меч рассыпается ржавой пылью.
Огун выдергивает свою булаву, и пасть линормы с клацаньем захлопывается.
- Стоило, - сдержанно цедит сквозь зубы Локи. – Из клыков я смогу сделать противоядие.
Фандрал продолжает приглушенно ругаться, стаскивая с рук расползающиеся от едкой слюны кожаные перчатки. Вольстагг следует его примеру. Сиф появляется через минуту, и Фандрал вынужден, наконец, заткнуться.
Тор выглядит неважно. Он бледен и молчалив, и до остальных, наконец, доходит, что Локи не зря их торопит. На лице Сиф растерянность, троица воинов выглядит не лучше. Они нечасто видят Тора - неудержимого, яростного, непобедимого Тора – раненым, и сейчас они ничем не лучше испуганных детей. Локи хочется ударить их – каждого, включая Сиф, чтобы встряхнуть, заставить очнуться и зашевелиться, но вместо этого он продолжает держать ладонь на плече брата, подпитывая заклинание.
Сиф, наконец, берет себя в руки, подводит к Тору коня, наклоняется, чтобы помочь ему встать, и это даже не трогательно, а глупо: у нее попросту не хватит сил. На помощь приходят Вольстагг и Огун.
- А с этим что? – Фандрал опасливо косится на валяющиеся на земле клыки линормы.
Локи удерживает себя от того, чтобы не пожелать ему затолкать их себе в глотку. Вместо этого он отрывает кусок ткани от своего плаща и, быстро завернув в него клыки, сует их себе за пояс. Сфера с сердцем линормы отправляется в седельную сумку.
- Со мной все… в порядке, - через силу улыбается Тор. – Эй, к чему вся эта суматоха?
- Строить из себя героя будешь потом, - обрывает его Локи. Взлетает в седло, дергает за поводья. - Возвращаемся.
У ворот города их встречают вороны Одина. Хугин – или это Мунин? – пикирует вниз, тревожно каркая, делает круг вокруг Тора, а затем резко взмывает в темное небо. Во дворце он будет, конечно же, раньше них.
Теперь Один все знает. И если Хугин – или все же Мунин? – заметил ледяной панцирь на ране Тора, Локи предстоит нелегкий разговор со Всеотцом.
Фандрал и Вольстагг скачут по бокам, зорко следя за состоянием раненого, Сиф впереди – распугивает всех, кто осмелится преградить им дорогу, Огун – прямо за Локи. Тор, первую половину пути пытавшийся перевести все в шутку, молча терпит конвой, чего в обычное время ни за что бы не позволил. Скверный признак.
Возможно, что им как-нибудь удастся проскочить мимо Одина, как бы самонадеянно это ни звучало. По крайней мере, Локи на это надеется. Отвести глаза за всех шестерых он не сможет – пульсация чужеродной магии, заключенной в сердце линормы, сбивает с толку и мешает концентрации.
- Ваше Величество! - сорвано выдыхает Сиф, едва они покидают седла.
Один встречает их сам, без охраны: взгляд у него тяжелый, седые брови сдвинуты к переносице. Он без доспехов, но менее грозным от этого не кажется. В свете факелов его золотое одеяние отливает багрянцем.
Локи мысленно обещает себе при случае выдергать перья и у Хугина, и у Мунина. Хоть бы раз не каркали под руку, пернатые поганцы.
- Отец, - Тор пытается казаться беспечным, и на пару секунд ему это удается, даже несмотря на то, что стоит он, оперевшись на плечо Огуна. - Мы нашли убийцу. Все кончено, я с ним расправился. Здоровенная была зверюга, никогда таких не видел!
- Ты ранен, сын мой.
- Кто, я? Да нет, всего-то царапина.
- Лекаря сюда, - голос Одина эхом разносится по двору, и Локи уже слышит, как мчатся на зов своего господина десятки слуг.
Беспомощные, угодливые глупцы. От них сейчас не будет никакого прока.
- От лекаря сейчас проку не будет, - вмешивается Локи. - Я сам помогу брату, отец. Мое заклинание не сможет долго сдерживать яд, нам нужно торопиться.
При упоминании магии лицо Одина мрачнеет.
Нет, нет, умоляет Локи мысленно, только не сейчас, не здесь, но Один глух к его мольбам. Он делает шаг вперед и рывком сбрасывает с плеча Тора край плаща, которым тот прикрывает рану.
- Лед, - его слова ничуть не теплее. - Лед Ётунхейма.
Он страшен в гневе, повелитель Асгарда. Он — воин и привык к беспрекословному подчинению; его воля — нерушимый закон.
- Локи!
- Ваше Величество, - пытается вступиться Вольстагг, но голос Одина без труда перекрывает его неуверенную попытку выгородить друзей.
- Как посмел ты нарушить закон Одина, Локи? Я запретил тебе...
- Может, лучше было оставить его без руки?! - срывается Локи. Злость хлещет через край, ее так много, что он даже готов перечить тому, при упоминании чьего имени дрожат все девять миров. - Пусть калека, но по закону! Так мне стоило поступить отец, скажи? Так?!
Один не отвечает. Сжимает в руке свое копье до белеющих костяшек пальцев, смотрит на Локи неотрывно, тяжелым, пригибающим взглядом, но Локи упрям не меньше него, и это поединок на равных.
- Мой царь, прошу, выслушайте, - Сиф вмешивается неожиданно, ее голос заставляет Одина оторвать взгляд от Локи и перевести на нее. Она преклоняет колено, и Фанрал с Вольстаггом следуют ее примеру. Огун, поддерживающий Тора, может только склонить голову. - Мы ваши верные подданные и чтим закон, но если потребуется преступить его ради Тора, клянусь, я сделаю это, даже если это будет последним поступком в моей жизни. Уверена, мои друзья поступят так же. Мы любим вашего сына так, как не любили никого. Мы все, и Локи тоже. Позвольте нам заботиться о нем и дальше, мой царь.
Один медлит с ответом, но видно, что слова Сиф его тронули.
- Хорошо, идите, - наконец, сдержанно кивает он. - Локи... - Тот оборачивается на имя, их взгляды снова встречаются. Злость все еще клокочет внутри — ее раздразнили, но не спустили с цепи. - Помоги брату.
Локи кивает — им больше нечего друг другу сказать.
- Ведите его в мои покои.
- Мы с Фандралом останемся, чтобы рассказать царю о том, что случилось в лесу, - догоняет его голос Сиф.
- Как знаешь, - отмахивается Локи.
Отчего-то ему кажется, что сумка с сердцем линормы, которую он не выпускает из рук с тех пор, как они въехали в город, стала тяжелее, но, возможно, это не более, чем игра воображения. Сейчас его мысли заняты совсем другим.
- Горячую воду мне и чистое тряпье, быстро, - отдает распоряжения Локи, хватая за шиворот первого подвернувшегося под руку слугу. Дворец похож на разворошенный улей — весть о возвращении сыновей Одина облетела Асгард в одно мгновение.
- Брось, Локи, все не так уж и серьез... - Тор с трудом переставляет ноги, но сдаваться не собирается. - Отдохну немного, и все пройдет. Огун, Вольстагг, ну скажите ему.
- Куда? - вместо ответа спрашивает Огун, но не у Тора, а у Локи.
- На кровать. И снимайте с него броню.
- Эй, ну вот это-то я уже сам смогу! - довольно активно для отравленного протестует Тор.
Вольстагг и Огун не тратят время на увещевания, они просто вытряхивают Тора из доспехов, причем так быстро и слажено, что тот не успевает даже толком возмутиться.
В следующую секунду оба вылетает в коридор, причем в прямом смысле: здоровой рукой Тор еще может замахнуться как следует.
- Спасибо, братец. Не пришлось марать руки, - Локи щелкает пальцами, и тяжелые створки смыкаются, оставляя охающих Огуна с Вольстаггом по ту сторону двери.
Тор отвечает Локи болезненной гримасой.
- Мне просто надо... отдохнуть, - он все еще пытается настоять на своем, но с каждым словом энтузиазма в его голосе все меньше, а усталости — все больше.
Чан с горячей водой исходит влажным паром у изголовья кровати — слуги исполнили приказ своего господина даже раньше, чем Локи и остальные добрались до покоев.
- Локи, мне кажется, я не могу пошевелить рукой. Это из-за твоего заклинания?
- Хотелось бы верить.
- Значит, нет?
- Значит, я не знаю. Помолчи, Тор, будь так добр, мне нужно сосредоточиться.
Тор послушно замолкает. Когда Локи такой, с ним лучше не спорить.
Он подходит к противоположной от двери стене и кладет на нее ладонь. Тор слышит тихое бормотание, но слов различить не может, а скорей всего попросту их не знает. Заклинания Локи всегда кажутся ему чудными — странный язык, странные движения, в ответ на которые происходит то, что порой кажется невозможным даже для богов. Непонятное всегда пугает — его трудно подчинить и еще трудней контролировать. Наверное, поэтому Один запретил Локи пользоваться в Асгарде магией етунов. Закрыл глаза на все, кроме этого.
В ответ на прикосновения брата стена начинает шевелиться. Массивные, обтесанные камни ворочаются, как разбуженные в спячку медведи, вылезают из своих берлог с глухим, раскатистым рыком и отползают в сторону, пропуская Локи внутрь, в место, которого не должно здесь быть. Тор чувствует, как его нижняя челюсть медленно едет вниз, но в следующую секунду Локи уже возвращается, в руках у него охапка каких-то трав и несколько емкостей, в которых то ли курится пойманный туман, то ли мечется нерожденная буря. По очереди он открывает их все, и в чан с горячей водой льются неизвестные ингридиенты. Пар сначала становится молочно-белым, затем меняет цвет на золотисто-зеленый, а потом вновь возвращет прозрачность. По комнате разливается незнакомый, но странно будоражащий аромат.
Локи опускает в настой пару полос ткани и, пока они намокают, возвращается к брату.
- Нужно снять рубашку, помоги мне.
Тор кивает и, стараясь не кривиться, поднимает вверх здоровую руку, чтобы Локи легче было стянуть с него одежду. Когда ладонь брата вновь ложится на его кожу, он испытывает чувство забытого облегчения, и дело тут даже не в магии. Пальцы Локи холодны, и сейчас Тор жаждет этой прохлады, как не жаждал уже давно. Он смотрит на лицо брата — на сведенные к переносице брови, на внезапно ставшие такими заметными морщинки на лбу, на плотно, неодобрительно сжатые губы, которые Локи облизывает, видимо, раздумывая, насколько глубоко проник яд. Возможно, это все от того неясного, щекочущего аромата, что поднимается от смешанной со снадобьями воды, но Тору сейчас странно безразлично собственное ранение. Локи рассматривает ожог, а Тор рассматривает его самого, и почему-то это кажется правильным.
Когда Локи вновь шепчет слова заклинания, в плече начинает ощутимо жечь.
- Я убрал лед. Будет больно.
- Мог бы сказать это чуть раньше.
- Неужели могучий Тор не справится с такой мелочью? - в голосе Локи снова насмешка, старая, знакомая с детства, и Тор хмыкает в ответ, как обычно. Парировать он так и не научился.
Локи отступает, чтобы вернуться уже с куском влажной, сложенной в несколько раз ткани. От его мокрых рук идет пар, и когда он начинает осторожно обрабатывать кожу вокруг ожога, Тору становится легче. Локи стоит к нему почти вплотную, его правая нога между разведенных колен брата, и Тор не успевает остановить себя, когда поднимает левую руку и кладет ее на бедро брата.
- Тор?
- А? - Того будто выталкивает на поверхность из глубины. - Прости, я... Мне показалось, что я падаю назад. Схватился за первое, что было под рукой.
Неумелая ложь, но Локи предпочитает этого не заметить.
- Голова может немного кружиться. Пары этого настоя вгоняют в подобие наркотического сна, правда, я не думал, что они подействует так быстро.
- Да? Ну наверное, - невнятно бубнит Тор себе под нос. Убирает руку с бедра брата и сжимает собственное колено. Он не знает, что на него нашло, и благодарен Локи за то, что тот не спрашивает.
- Мне нужно время, чтобы приготовить противоядие, - произносит Локи, все так же оглаживая края ожога теплой, влажной тканью. Тору видится в этих движениях неясная ласка, и он тратит уйму сил, чтобы выдворить из головы подобные мысли. - Придется подождать. Предложить тебе книгу, или ты сочтешь это за издевку?
- Когда-нибудь ты нарвешься, - беззлобно сообщает ему Тор.
- Непременно, - неожиданно покладисто соглашается Локи. - Так все-таки... книгу?
- Хочу посмотреть, как ты будешь это делать.
Локи вздергивает бровь, слегка хмурится, прокручивая в голове варианты, которыми можно заменить очевидное «что — это?», но спросить ничего не успевает.
- Противоядие, - добавляет Тор.
- Ну конечно. Тем не менее ответ — нет. Потому что встать сам ты не сможешь, а от удовольствия тащить тебя на себе я, пожалуй, благоразумно воздержусь.
- Но я ведь...
- Нет, Тор. Нет, - Локи непреклонен. Яд линормы — один из сильнейших во всех девяти мирах, и по большому счету Тору несказанно повезло отделаться всего лишь обожженным плечом. Другой на его месте скорей всего уже отбыл бы в Вальхаллу, но это не значит, что у выносливости Тора нет пределов. Он мог остаться без руки, действительно мог и в общем-то может до сих пор, хотя Локи, конечно, не позволит этому случиться. Он выиграл для брата немного времени, и теперь главное — не потратить его впустую. - Можешь даже не пытаться. Каждый из нас сейчас будет делать то, что должен, и твоя обязанность — ждать.
Тор гневно сопит. Он не привык получать отказы и потому недоволен, что из-за слабости не может поступить, как обычно: то есть наплевать на все и сделать так, как хочет. Локи сдержанно вздыхает, раздумывает пару секунд, а затем примиряюще гладит брата по шее, пониже затылка. Тор не умеет злиться — злости не за что зацепиться на его идеально отполированной, нерушимой самоуверенности — поэтому он кивает и улыбается, соглашаясь на чужие условия.
Для Локи это каждый раз как маленький надрез на сердце. Порой кажется, что брат простит ему даже конец света, но Локи гонит прочь от себя эти мысли.
Тор больше ни о чем его не спрашивает: грузно валится на кровать, кривится, поддерживая безвольную руку, переворачивается на спину. Голова и в самом деле кружится, так что он уже не смотрит, только слышит, как шуршит одежда Локи, когда тот отступает, чтобы вернуть ненужную больше ткань в чан с водой, а затем подбирает что-то с пола — наверное, свою седельную сумку.
- Отдохни пока, брат. Я скоро вернусь.
Тор машет в ответ здоровой рукой, но проваливается в сон даже раньше, чем та падает на кровать. Ему снятся битвы и пиры, и Локи всегда сидит рядом с ним — такой близкий, скучающий, язвительный. К нему хочется прикоснуться, не так, как обычно, но Тор робеет, и Локи ускользает, покидая шумое празднество и оставляя брата наедине с такой несвойственной ему нерешительностью. На плечо Тора ложится чья-то рука, и он оборачивается, просыпаясь.
В глаза будто песка насыпали и неудержимо тянет закрыть их вновь, но Тор разлепляет веки, потому что узнает прикосновение. Локи снова рядом, в руках у него чаша с какой-то густой, воняющей, как нечищеные конюшни, дрянью, и он терпеливо накладывает ее слой за слоем на место ожога. Ощущения такие, будто теперь на плечо не просто попала ядовитая слюна, а сама линорма впилась в него всеми клыками.
- В пекло к огненным великанам такое лечение, - хрипит Тор. - Локи, хватит уже.
- Прояви терпение, тебе давно пора ему научиться. И потом, кто сказал, что это будет приятно? Ты не в Валгалле, а я тебе не дева, чтобы ублажать до утра.
- И это, кстати, очень жаль. Ай! За что?
- За дурной язык, - без тени сожаления в голосе уведомляет его Локи. - Не будь ребенком, я уже почти закончил.
Тор сцепляет зубы и закрывает глаза, убеждая себя думать о чем-нибудь, что могло бы его отвлечь. Можно о тех же девах. Тор пытается представить себе кого-нибудь подходящего, и это почти сразу ему удается. У девы гибкий стан, призывно округлые бедра и манящая, волнующая грудь, едва прикрытая темно-зеленым, расшитым золотом платьем. Тор не видит ее лица — она смеется, пряча его за темными, как смоль, волосами, и этот смех кажется до боли знакомым. Негромкий, саркастичный. Совсем, как...
- Видел бы ты свое лицо, - едко комментирует Локи. - Еще немного, и пустишь слюну. Видимо, надо добавить еще лекарства.
- Нет! - тут же вскидывается Тор, распахивая глаза. - Локи, ну в самом деле, ты смерти моей хочешь?
Локи усмехается, слегка, самыми уголками губ, смотрит на брата долгим, внимательным взглядом, от которого Тору кажется, будто он опять сделал что-то не то, а затем легко пожимает плечами.
- Пока вроде бы нет. Можешь не волноваться, я закончил. Завтра ты уже сможешь шевелить рукой, а пока спи, тебе нужно набираться сил.
- А ты? - язык заплетается, Тора снова клонит в сон.
- А я, с твоего позволения, наконец приведу себя в порядок. Идея спать в заляпанной грязью одежде меня не прельщает.
Тор хочет сказать что-то еще: кажется, нечто важное, необходимое, но мысли путаются и тащат его за собой в темноту.
*линорма — виверна в норвежской мифологии
Глава 2Глава 2
Когда он приходит в себя, Локи рядом нет. Постель слева холодна и даже не примята. Тор испытывает непонятное, тянущее чувство обиды, глядя на ровную, без единой складки поверхность покрывала.
- Локи?
В ответ за окном лишь кричат птицы. Тор садится на постели, по привычке осторожно придерживая пострадавшую руку, однако уже через мгновение понимает: ему гораздо лучше. Он пробует согнуть локоть, покрутить запястьем. Без проблем. А вот круговое движение плечом тут же отдается в теле волной забытой боли. Очевидно, о дружеских поединках с друзьями на время придется позабыть, пока рана полностью не затянется. Эта мысль немало огорчает.
Тор поднимается на ноги, пытаясь вспомнить, куда вчера зашвырнул свою рубашку, и тут же замирает, слыша жалобный хруст. Он оглядывается в поисках источника звука, а затем опускает голову. Клочок смятой бумаги под его ступней, кажется, смотрит на него укоризненно. Совсем, как тот, кто на нем недавно писал, Тор уверен.
«Доброе утро или скорей всего день, дорогой брат.
Предупреждать о том, что тебе пока следует воздержаться от резких движений правой рукой, я не буду, потому что знаю: ты меня не разочаровал и все равно уже попробовал. На будущее скажу, что повторять этот весьма занимательный опыт через каждую пару часов нет необходимости. Быстрей от этого твоя рука не заживет. Даже малая доза яда линормы выводится из организма не менее пары недель, так что ратные подвиги, увы, придется отложить.
Справа от записки, на которую ты, конечно, же наступил, у изголовья кровати стоит твое лекарство. Да, то самое, которым я вчера обрабатывал тебе ожог. Да, от него все еще несет тухлятиной. И, нет, ты не посмеешь оставить его здесь, а потом сказать, что забыл.»
На этой строчке Тор глухо ругается себе под нос. Несмотря на то, что Локи рядом нет, его голос звучит в ушах совсем, как наяву, и оттого, что он знает наперед все мысли брата, у Тора мороз по коже.
«Мазь нужно накладывать на ожог один раз в день, вечером. Думаю, ты справишься и сам.
И еще: если вздумаешь наплевать на лечение и понадеяться на то, что на тебе и так все заживает, как на собаке, вынужден разочаровать — псина из тебя никудышная.
Если не будешь делать то, что сказал, Тор, я узнаю. Все равно узнаю.
С наилучшими пожеланиями, твой брат и лекарь Локи».
Тор с рычанием сминает записку и швыряет ее в тлеющие угли камина. После подобных выпадов от брата, ему всегда хочется разнести первое, что попадется под руку. Локи, как никто другой, умеет залезть под кожу, не прикладывая к этому никаких видимых усилий и даже не будучи рядом, если уж на то пошло!
Тор раздраженно топчется на месте, гневно дыша через ноздри и ища взглядом свою рубашку. Наконец, замечает ее на полу, хватает здоровой рукой и, натягивая ее на ходу, вылетает из опочивальни брата.
- Локи! Проклятье, я знаю, ты где-то здесь, так что слушай: я эту дрянь вонючую даже в руки не возьму, и не надейся!
В смежном с опочивальней кабинете тоже никого. Огромные, во всю стену стеллажи с книгами, тяжелый дубовый стол, заваленный какими-то рукописями и картами, высокое, в полтора торовских роста зеркало, чан с остывшими углями на треноге, окно, занавешенное тяжелыми парчовыми шторами. Здесь Локи проводит большую часть своего свободного времени. Когда Тор в последний раз сюда заглядывал, книг, кажется, было гораздо меньше. Локи времени даром не терял: расширил свою коллекцию раза в три, не меньше. Тору не понять столь сильную тягу брата к древним пыльным фолиантам или свиткам с почти истлевшими рукописями. Что такого можно в них найти? Неужто что-то слаще побед в сражениях или хорошего пира в кругу верных друзей?
Не задерживаясь, Тор быстрым шагом пересекает кабинет и оказывается в купальне. Выложенный гладкими плитами овальный бассейн в полу заполнен прозрачной водой, на противоположном его краю негромко журчит стекающий по серебряным стеблям виноградника поток. Локи не жалует блеск золота. Говорит, что он его ослепляет. Тор считает это глупой отговоркой, хоть и чувствует, что брат на самом деле имеет в виду нечто иное, чем презренный металл. С Локи порой трудно понять, серьезен он или насмехается, спрашивает разрешения или приказывает, говорит ли, как есть, или прячется за недомолвками.
В купальне брата тоже нет. На полу валяется его смятая и грязная одежда — та самая, в которой он был во время их вчерашних поисков детей, но кроме вполне очевидного намека на то, что Локи не соврал о своем намерении искупаться, она больше Тору ничем не поможет.
- Все равно не возьму, - упрямо говорит Тор в потолок. - Потому что воняет.
Ответа, разумеется, ждать бесполезно. Тор еще раз оглядывает купальню, надеясь, что, может быть, что-то не заметил, но Локи не выныривает из-под воды и не выходит из стены, так что...
Стена.
Тор стоит, как громом пораженный. Ответ же был у него прямо под носом. Стена, ну конечно! Та самая, за которой была странная, темная комната, откуда Локи вынес свои лекарства.
Рывком развернувшись на пятках, Тор несется в опочивальню. Стена выглядит, как обычно: обтесанные камни плотно подогнаны друг к другу и скреплены раствором. Ни трещинки, ни намека на то, что по велению хозяина они могут выползать из кладки, а затем та же покорно возвращаться на свои места. Локи — мастер обмана, поймать его за руку практически невозможно. Еще вчера Тор и сам бы не поверил в то, что такое возможно, но ведь он же видел, видел все собственными глазами.
- Локи, - угрюмо басит Тор, вперив упрямый взгляд в стену. - Ло-ки, - раздельно, по слогам, с натянутыми гласными и чувством того, что выглядит он сейчас донельзя глупо.
Тишина.
- Чтоб тебе, - рычит Тор и впечатывает в стену здоровый кулак.
От удара по стене змеится трещина, на пол падает каменное крошево.
Тор осматривает результат своей несдержанности и недовольно кривится. Настроение у него испорчено окончательно. Почему-то кажется, что невидимый Локи сейчас смеется над ним, закрывая рот ладонью, чтобы брат его не услышал, и Тор трясет головой, отгоняя эти мысли. Отступает от стены и задевает ногой чашу с целебной мазью. Смотрит на нее задумчиво некоторое время, а затем, вздохнув, садится на корточки и берет ее в руки.
До вечера, когда придется снова накладывать ее на ожог, у него еще есть время.
Проходит несколько дней, но Локи так и не появляется.
Тор проводит время с троицей воинов и Сиф, и все вроде бы как обычно, но чего-то не хватает. Чувство этой странной, необъяснимой потери не отпускает Тора ни на миг, и он с присущим ему упрямством пытается заглушить его бурной деятельностью. В полную силу участвовать я поединках он пока не может, но зато это отличный повод научиться фехтовать левой рукой. Правую Сиф предлагает на время тренировки привязать к боку, согнув в локте, чтобы она не мешала Тору уклоняться от атак вызвавшегося быть его учителем Фандрала, но и соблазна взмахнуть ей не было никакой возможности. Тор соглашается, но только когда кроме них пятерых рядом никого нет. Негоже прочим видеть своего принца с перевязанной рукой.
Поначалу держать меч в левой руке оказывается не так просто. Фандрал одинаково мастерски фехтует обеими руками, вертлявый засранец, а у Тора рукоять в пальцах дрожит, будто ему снова пять лет, и он уговорил одного из отцовских гвардейцев дать ему подержать свой меч. Собственная неуклюжесть злит, а злость заставляет ошибаться.
- Может, вернемся к тому, что попроще? - с сомнением в голосе тянет Фандрал, без особых усилий выбивая меч из рук противника. Это кажется нелепым, видеть Тора таким... неумелым. Фандралу это не нравится. - К основным движениям.
- Нет, - угрюмо отрезает Тор. - Я справлюсь.
В поисках поддержки Фандрал переводит беспомощный взгляд на Сиф, но та отрицательно качает головой.
- Тор справится, - уверенно говорит она, и Фандралу не остается ничего, кроме как вздохнуть и занять оборонительную позицию.
- Поменяй стойку, Тор. Когда дерешься левой рукой, она полностью противоположна твоей обычной позиции. Левую ногу вперед, согни в колене. Правое плечо отведи чуть назад, так у меня будет меньше шанса достать тебя при удачном выпаде. Кстати, у фехтования левой рукой есть одно неоспоримое преимущество.
- Какое же? - хмурится Тор.
Фандрал расплывается в довольной улыбке и поднимает шпагу на уровень груди.
- Гораздо труднее попасть тебе в сердце, мой друг. Ведь ты защищаешь его теперь куда надежней.
Тор опускает голову, оценивая свою зеркальную стойку, и вынужден признать, что Фандрал прав. Это заставляет примириться с мыслью о собственной временной неуклюжести.
Когда Локи не объявляется к исходу второй недели, к Тору приходит Фригг. Она говорит, что волнуется за него, за них обоих. Раньше Локи не исчезал на столь долгий срок.
- Тебе не хватает его, - произносит мать, и в ее голосе грусть и беспокойство. - Ты стал угрюм и несдержан.
Тор вспоминает, как отчитал этим утром за нерасторопность задержавшихся в его покоях служанок; как перевернул стол, потому что ему показалось, будто эль совсем не тот, что был раньше; как грубо оттолкнул руку Сиф, предложившей помочь ему встать с пола после поединка с Фандралом.
Когда он стал таким? Почему теперь все кажется ему неправильным и раздражающим?
- Хорошо, мама, я найду Локи, - обреченно кивает Тор, и Фригг уходит.
Тор бросает взгляд на стоящую у изголовья его кровати чашу с лекарством.
Чтоб тебя, брат, думает он.
Каждый вечер один и тот же ритуал: снять повязку, обработать края ожога раствором заживляющих трав, наложить новый слой целебной мази. В чаше осталось уже меньше трети, но никто не приходит похвалить Тора за послушание. А он все ждет. Нелегко признать, но, к сожалению, это слишком очевидно.
Локи бы сказал, что всему виной дурное воспитание: Тор привык получать похвалу чуть ли не за каждый свой шаг, он рос в одобрении и обожании, а теперь, когда его этого лишили, он злится, как ребенок, эгоистично и разрушительно.
Конечно, кто-нибудь из друзей может сказать ему «Тор, ты молодец, ты отлично справляешься», но это все равно не то, что Тор хочет услышать. Эта проклятая чашка с мазью и письмо, которое Локи оставил у своей постели, связали их двоих невидимой нитью. Тор пытается стряхнуть ее, машет руками, но только путается в ней сильнее день ото дня. И чем быстрей заживает его рана, тем отвратнее становится настроение.
Этим вечером они с Сиф и троицей воинов идут смотреть на бои лучших воинов Вальхаллы — эйнхериев. Вырвавшийся вперед Фандрал подгоняет остальных, выглядывая из-за поворота коридора, Вольстагг грузно топает рядом с Сиф, и даже обычно мрачный Огун сегодня в отличном расположении духа. Эхо их шагов носится под сводами высоких потолков дворца, перемежаемое с голосами и негромким звоном доспехов. Когда они проходят мимо библиотеки, Тор немного отстает. Сам не зная зачем, останавливается напротив тяжелых, обитых золотом дверей и смотрит на них, будто ждет чего-то.
- Тор! Ну ты идешь? - кричит с другого конца коридора Фандрал.
- Да, - рассеянно отмахивается Тор. - Я только...
Легкий сквозняк задевает ему скулы, цепляется за алый плащ, проносясь мимо. Тору кажется, что он слышит шаги — торопливые, но осторожные. Он вытягивает вперед руку, надеясь ухватить незримое, но, конечно же, остается ни с чем.
- Тор! - окликают его снова. - Где ты там провалился? Все самое интересное пропустим!
Тор бросает последний взгляд на двери библиотеки и идет догонять друзей.
Не сказать, чтобы слуги и раньше с особой охотой наведывались в северное крыло дворца, но в последние дни их нежелание возвращаться туда и вовсе переходит всякие границы. Со скоростью выбравшейся на охоту змеи по углам ползут слухи: о странных звуках по ночам, о грохоте в стенах, пропадающей с кухни еде и утвари, о вещах, появляющихся там, где их не было всего мгновение назад. Разобрать, где здесь вымысел, а где правда, пожалуй, и сам Один бы не сумел.
В северном крыле находятся покои Локи, и для многих упоминание его имени равносильно объяснению любого, даже самого нелепого кошмара. Но Локи не появляется во дворце уже почти месяц, и нет никаких гарантий того, что он вообще все еще здесь или же где-то поблизости, поэтому Тор не считает досужие сплетни достойными его внимания.
До того дня, пока не просыпается посреди ночи разбуженный глухими раскатами далекого грома.
Буря — его стихия, он всегда чувствует ее дыхание, как бы далеко оно ни было, но сейчас небо над Асгардом темно и спокойно. Ни единого признака надвигающейся грозы, ни следа обычного, лихорадочного возбуждения, которое охватывает Тора каждый раз, когда небеса гремят и мечут молнии.
Ничего, кроме отголосков грома, которому попросту неоткуда взяться.
Тор распахивает окно, перегибается через подоконник, надеясь разглядеть что-нибудь в темноте, но снаружи тоже все спокойно. Внизу бродит ночной караул, Радужный мост искрится и переливается, будто живой. Асгард спит в мире и покое, безразличный к чужим сомнениям и страхам.
Тор встряхивает головой, думая, что, может, ему все это привиделось во сне. Отходит от окна, озадаченно хмурясь, и прислоняется спиной к стене. Шершавая поверхность приятно холодит кожу, и Тор стоит так пару минут, наслаждаясь. Но дрожь в камне не иллюзорна, а Тор знает только одного аса, которому под силу заставить камни плясать.
- Локи! - рычит он и, врезав по стене кулаком, срывается с места, вылетая в коридор в одних штанах.
Счастье прислуги в том, что уже далеко за полночь, и все давно спят, иначе не избежать бы как минимум пары десятков испуганных визгов и обмороков: вряд ли кто-то пожелал бы столкнуться с разгневанным Тором в полутьме дворцовых коридоров.
До покоев брата неблизкий путь — собственные покои старшего сына Одина в западном крыле, но такие мелочи его не беспокоят. Он оставляет позади коридор за коридором, пролетает через сквозные залы, лишь чуть притормаживая на поворотах. Пламя факелов рассержено кланяется вслед наследнику асгардского трона, шипит и дрожит, бросая на стены кривые тени. У Тора гудят пятки — обуться он не удосужился, а мраморные плиты пола отнюдь не мягки, но останавливается он только, когда достигает цели.
Двери в покои Локи притворены, но не заперты. Тор толкает массивные створки, и те неохотно раскрываются перед ним. Внутри темно и тихо, Тор слышит только бешеное биение своего сердца и собственное тяжелое дыхание. Он стоит на пороге, в квадрате желтого света от факелов. Никто не выходит встречать нежданного гостя, и Тор снова чувствует укол обиды.
Что ж, тогда он войдет сам.
Едва он переступает порог, двери со скрежетом смыкаются за его спиной.
- Локи? - настороженно спрашивает Тор у тишины. - Ты кого угодно доведешь до белого каления своими выходками.
Не получив ответа, он делает осторожный шаг вперед. Расположение вещей в комнате брата Тор помнит неплохо, и если ничего не изменилось, добраться до нужной стены даже в темноте не составит для него особого... В следующую секунду Тор глухо ругается, споткнувшись о каким-то неведомым образом оказавшуюся у него на дороге скамью. Разве раньше она не стояла у ложа? Ладно, неважно. Тор наклоняется, чтобы растереть ушибленные пальцы ноги, затем переступает через неожиданное препятствие и продолжает двигаться к цели.
Хорошо еще, что чан с водой, в котором Локи вымачивал тканевой компресс, точно в другом конце комнаты, думает Тор и следующим же шагом вступает в тот самый, некстати помянутый чан.
- Локииии! - рычит Тор.
Яростно отшвыривает чан в сторону, расплескав воду, и, уже не заботясь о собственной безопасности, решительно пересекает комнату, оказываясь у дальней стены. Ощупывает ее поверхность и с изумлением понимает: на камнях нет и намека на трещину, что осталась после его удара. Тор еще раз проводит ладонью по кладке, неторопливо, изучая. Нет, ему не показалось.
- Не понравилось, что я испортил тебе дверь в тайную комнату, да, братишка? - усмехается он. - Сам виноват.
Тор прижимается лбом к холодному камню и закрывает глаза. Его ярость уже утихла, уступив место растерянности: он не знает, зачем вообще пришел сюда, да еще и посреди ночи. Возможно, он ошибается, и Локи не имеет отношения к тому, что происходит во дворце. Ко всем этим странным звукам и исчезновениям. Но он хочет, чтобы Локи сам сказал ему об этом, даже если это будет его очередной ложью.
Тор долго стоит так, не двигаясь. В голове мечутся обрывки мыслей, мокрая нога нещадно мерзнет, но уходить не хочется.
- Тебя нет уже почти месяц, - говорит он неожиданно. Думать о том, что разговаривает со стеной, Тор не желает. - Мама волнуется. Она приходила ко мне, сказала, что скучает. Твоя проклятая мазь по-прежнему воняет, как нечищеные конюшни, но от нее и впрямь легче. Ожог уже почти зажил, и я снова могу двигать рукой. Я хотел сказать спасибо, но ты исчез. Где тебя носит столько времени, Локи? Во дворце творится какая-то бесовщина, и все, конечно, думают, что это из-за тебя. Может, они и правы. Может, нет. Не знаю. Я даже не знаю, здесь ли ты вообще, но я помню, что видел в тот день. У тебя много секретов, брат, но один из них ты был вынужден мне раскрыть. Здесь, за этой стеной.
Тор ждет, наверное, дольше, чем ждал чего-нибудь в своей жизни, но камни глухи к его словам. Он поворачивается к стене спиной и съезжает по ней на пол.
В пекло Муспельхейма все эти подозрения.
В пекло Локи и его выходки.
Все в пекло.
Тащиться обратно к себе через половину дворца у Тора нет никакого желания, поэтому он просто вытягивает ноги и засыпает, привалившись спиной к каменной кладке. Сон у него глубокий и крепкий, и потому Тор не слышит, как спустя пару часов камни под его затылком начинают ворочаться, грозно и недовольно, а затем расползаются в стороны, открывая проход.
Локи делает шаг вперед и спотыкается о спящего брата.
tbc
@темы: Тор/Локи, Фанфик, drama, Три воина, romance, Слэш, PG-13
-
-
04.01.2012 в 01:47думаю, бессонная ночка мне сегодня обеспечена, но я об этом ничуть не жалею
-
-
04.01.2012 в 09:51-
-
02.02.2012 в 15:12-
-
02.02.2012 в 17:10невероятно приятно слышать, что текст читателя цепляет, а не просто проходит мимо)
-
-
01.03.2012 в 19:31продолжайте)
-
-
02.03.2012 в 03:29