Автор: davros7
Канон: Тор, мифы, собственная фантазия
Персонажи: основные Фарбаути/Лаувейя, Сунна(Соль) и Мани, Сурт
Размер: возможно миди, в процессе
Категория: гет
Жанр: драма, романтика
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: не бечено, своеобразное повествование
Саммари: Случайно оказавшись в Железном Лесу, Фарбаути совершает святотатство и соблазняет ведьму-служительницу Норн. Влюбленным приходится уйти из Ётунхейма. После гибели мужа и тяжелых родов Лаувейя принимает решение оставить маленького Локи в Асгарде в чертогах Бёра - отца Одина, чтобы тот воспитывался рядом с наследником, а сама умирает.
Примечание: Про родителей Локи, его рождение. Мой первый опыт написания чего-то мифологического околофандомного, прошу не бросать критически тяжелые предметы.
читать дальше
Лесная дева
Вот уж не думал Фарбаути Рыжий Пёс, что ему придется так спешно покидать родной Муспелльхейм и прокладывать наугад тропу через космическую Бездну...
Спустя мгновенья огненный великан с воплем рухнул в ледяную воду неизвестного мира, а рунный камень затерялся среди морской гальки. Бесчувственное тело, израненное пламенными бичами, волнами вытолкало на берег. Очнувшись от холода, Фарбаути отполз на сухой песок и огляделся. Вода стекала с его ярко рыжих, словно всполох, волос и короткой бороды. Сыны Муспелля звали себя джиннами, но среди людей также были известны как огненные великаны из-за свой высокого роста и могучего телосложения. Великаны, будь то ледяные ётуны, или джинны, статью превосходили асов и альвов, но мельчали с каждым поколением смешанного потомства от других рас, и редко кто из потомков этинов был выше восьми футов.
"Не надо было слушать Сурта престарелому королю Мундильфари и выдавать свою дочь за альвского князя Гленна. Льёсальвхейм ведь слабый союзник против асов и ванов. Возвратился бы из изгнания принц Мани, побратим мой... - мысленно вздохнул Фарбаути. - Да как мог супруг принцессы Сунны так легко поверить слухам, что его жена предавалась греховной страсти со своим родным братом?!" А теперь он гоним за то, что вступился за королевскую честь и вызвал юнца на поединок. "Даже если Мани, другу моему, и правда всех милее Сунна..."
Вставая и отряхиваясь, Фарбаути поморщился от боли в многочисленных ранах. "Пустыши Хеля! Ну, и занесло меня! Железный Лес Ётунхейма. А это, должно быть, побережье Белого моря. Повезло, что не в океан открытый выкинуло". Громада темно-серых, твердых, как сталь, стволов огромных сосен, пихт и елей возвышалась над ним колоннами храма вечности. "Странно. Тихо тут и безлюдно. Здесь бы ётунам жить, но никого не видно". Чащу Железного Леса, насколько помнил Рыжий Пёс, как и горные долины и побережья, везде, где не было льда, населяли разные ётунские племена. Разве что, священные земли сестер Ран оставались запретными. Может, это их пляж? Надо бы собрать хворосту, лапника, развести огонь и высушить одежду. Чай искры высекать щелчком пальцев он еще не разучился. А завтра надо собраться с силами и в путь. Пускай местные ведьмы вылечат его и отправят в Мидгард, к принцу Мани. Пора наследнику Муспелльхейма вернуться на родину.
Хорошо, что сейчас в Ётунхейме стояло короткое лето. Пусть от промозглого ветра защищал Лес, но Фарбаути к утру начало лихорадить. Мешок с вещами он потерял во время бегства. Остался только меч и охотничий нож. Сквозь сон послышалась ему песня, чьи слова терялись в шепоте набегающих волн, в шуме вечнозеленой тайги, среди колючих северных звезд и в далеком вое стаи волков. А под утро приснилась ему женская бледно-синяя рука, гладящая его по голове в облике настоящего рыжего пса. Фарбаути застонал, когда что-то мокрое ткнулось в его смуглую щеку, потом его лизнули, и над ухом раздался тихий рык. Над ним возвышалась с раззявленной пастью большая черная волчица. Огненный великан проснулся от испуга и выставил против хищника нож. Волчица мотнула гривастой головой, оскалила зубы и отступила, недоуменно смотря на пришельца зелеными умными глазами. Обычно волки охотятся в сумерках, только самки ищут пропитания и днем, и ночью. Небось, для щенят старается.
- Извини, подруга. Мне вот тоже голодно. И зябко. Может отпустишь? Мне к двуногим существам нужно выйти.
Но волчица зарычала и внезапно бросилась в атаку. Цапнула за руку с ножом, где запястье прикрывал рукав кожаной куртки, и лезвие выпало.
- Ах, ты...
Впрочем, зверь тут же отпрыгнул назад и закрутился на месте.
Фарбаути вызвал на ладонь язычок пламени и пригрозил:
- Только попробуй! - осторожно наклонился и подобрал нож.
Волчица прыгнула вперед, но не напала. Лишь зарычала ворчливо.
- Чего тебе? Прочь!
Зверь мотнул головой в чащу. Пришелец намека хищницы не понял. Волчица переступила с лапы на лапу и поманила снова за собой.
- А ты хитрая. Хочешь, чтобы я за тобой сам пошел, чтобы возле логова на куски разорвать? - подивился волчьей наглости Фарбаути.
На него грозно зарычали в ответ.
- Знаю, что среди ётунхемских волков встречаются оборотни. Возможно ты одна из них? - догадался спросить Рыжий Пёс.
Волчица облизнулась и склонила голову в бок. Сделала шаг вперед навстречу. Еще.
- Стой.
Волчица осклабилась и снова зарычала.
- Кем бы ты не была, только ты пойми, без боя добычу не получишь.
Хищница снова мотнула головой в сторону Леса и вопросительно уставилась на него.
- Чтож, ладно, будь по-твоему, веди куда хочешь. Все равно нам, считай, по дороге. Кроме как в Лес мне идти некуда, - сказал, и черный, как смоль, пушистый хвост мелькнул среди деревьев.
Фарбаути уже изрядно шатало от усталости, когда по звериным тропкам волчица вывела его к заросшей светящимся мхом на "куриных" ножках избушке. Странный домик построили с четырьмя дверями по сторонам света. Поднявшись по ветхой лесенке, Рыжий Пёс вошел внутрь. В избушке к его приходу уже была натоплена печь, накрыт стол и застелена шкурами лавка. На подоконнике и под потолком развешаны, разложены на просушку лекарственные травы, на полках стояли круглые баночки, исцеляющие камни и эликсиры в бутылках. В одном углу примостился массивный сундук, в другом - кадка с питьевой водой и серебряным ковшом. Еще одна такая же с проточной водой стояла снаружи.
- Значит, ты чья-то спутница будешь? А где хозяева? Кто в такой глуши может обитать? - утолив первые голод и жажду, задал вопросы своей провожатой Фарбаути.
В ответ мохнатая хищница лишь почесала задней лапой ухо. Хоть и просторный дом, а все-таки взрослая волчица занимала в нем много места. Зверь спокойно доставал великану до бедра и мог нести на себе взрослого мидгардца. Волчица что-то невнятно провыла и метнулась к сундуку, стащив с него полотенце. Через силу Фарбаути заставил вымыться себя на улице и, вернувшись в дом, обнаружил открытый ларь с чистым полотном, которое все ушло на бинты. Какие лекарства с полок брать подсказывала рыком и лапой клыкастая хозяйка. Наверное, это была летняя избушка травника или целительницы. А сам жилец отправился на сборы нужных ингредиентов.
- Низкий поклон тебе, госпожа, за помощь. Надеюсь, владелец, не будет против того, что я беру его вещи без спроса.
Волчица фыркнула, что "нет".
И стоило только Рыжему Псу растянуться на полатях, как его сморил глубокий беспробудный сон, и не видел, и не чувствовал он, как скользят по его спине чуткие синие руки, обрабатывая мазью рваные раны и ожоги, до которых он не смог дотянуться. Долго пребывал Фарбаути так в беспамятстве, не слыша целительских заговоров, а когда очнулся, на затекшем плече лежала крупная голова давешней знакомой черной волчицы.
- Не пригрезилось, значит, вчера, - Рыжий Пёс огляделся по сторонам. Спину пощипывало, повязки оказались аккуратно перебинтованы. На столе лежали прикрытые салфеткой хлеб с кувшином меда и новые фиолетовые исцеляющие камни.
- Что ж ты раньше не разбудила, моя спасительница? Познакомила бы меня с господином своим или госпожой. Не хочу уходить от вас, так и не поблагодарив, - волчица возмущенно рыкнула на гостя, мужчина обратился к ней: - Звать-то хоть тебя как, зеленоглазая?
Зубастая хозяюшка что-то старательно прорычала в ответ.
Рыжий Пёс наморщил лоб, вслушиваясь в звериную речь:
- М-м, разрешишь мне тогда звать тебя... Лаувейя? А я, позволь представиться, Фарбаути по прозвищу Рыжий Пёс из Муспелльхейма. Приятно познакомиться, госпожа.
Хозяйка в ответ сверкнула изумрудными глазищами и довольно проворчала.
Правда, поход к ярлам Железного Леса пришлось отложить до полного выздоровления. Ну и страсть как хотелось узнать, кому принадлежит избушка о четырех дверях. Но таинственный владелец на глаза не попадался, лишь оставлял после своих визитов гостинцы, стоило Фарбаути заснуть, уйти на охоту или рыбалку. Копье, стрелы и удочка нашлись волчицей за печью. Пробовал он и дергать ручки оставшихся трех дверей, но они оказались запертыми. Волчица тоже иногда пропадала, будто сквозь землю проваливалась. Если она - оборотень, то очень искусный и сильный маг, раз в зверином облике не забыла свою истинную суть. Но Рыжему Псу не удавалось выследить ее, и он сдался. Чтобы хоть чем то заплатить за гостеприимство, он починил крыльцо и почистил крышу. Сидя на ступеньке, огненный великан размышлял:
- Вот была бы у меня крепкая лодка, я бы до Утгарда пока море спокойное доплыл. Купил бы в столице путеводный камень и открыл тропу в Мидгард. Жаль, конечно, покидать столь гостеприимный край, Лаувейя, но ждет меня мой господин, - он уже успел поведать грозной спутнице свою историю.
Но что-то беспокойной нынче была волчица: хвостом била оземь, поскуливала и совсем, казалось, его не слушала. Фарбаути пригладил черную волчью холку, и Лаувейя даже не огрызнулась по привычке. Огненный великан поднялся и пожал плечами, завтра надо рано вставать, чтобы до заката как можно больше пройти. Для нового похода Рыжий Пес соорудил примитивный компас из найденной иглы, плавающей на кусочке бересты в плошке воды, и кое-как утеплил свои старые сапоги и плащ меховой сшил, чтобы меньше мерзнуть в дороге. Все к долгому пути приготовил, оружие наточил и лег спать. Сладкие грезы в лесной избушке придавали бодрости и сил. Только на этот раз Фарбаути слишком волновался из-за предстоящей дороги, и сон к нему долго не шел. Когда огненный великан успокоился, волчица резво вскочила с места у лавки и подбежала к входной двери, которая, как по волшебству, перед ней отворилась.
Трудно было сопротивляться колдовскому мороку, но когда в доме скрипнула половица, Фарбаути проснулся и напряг зрение сквозь полуприкрытые веки. Он увидел, как по избушке осторожно ступает молодая высокая женщина с длинными до пят черными волосами. Когда же она обернулась, чтобы проверить спящего, Фарбаути зажмурился и не успел рассмотреть ее глаз, отливавших в темноте красным цветом. С руки хозяйки взлетел колдовской огонек, и ётунша поставила на стол принесенную корзину: выложила снедь, брагу, штаны, рубашки новые. "Красивая тут живет мастерица и скромная", - подсматривал без стеснения вполглаза за лесной ведьмой Рыжий Пёс. И потом грезилась ему до утра с синей, покрытой узорами линий, кожей стройная девушка, гибкая, словно молодое деревце, а разбудила его на заре знакомая черная волчица. "Ну, теперь попалась, хитрюга! Застукал!" - обрадовался Фарбаути, мягко придерживая волчицу за шкирку, что бы та не бросилась на него и не скрылась.
- Имир Создатель! Так ты у нас оборотень, Лаувейя?! Почему же обманывала так долго? Разве я причинил бы тебе вред? Если я нежеланный гость, то прогнала бы давно или оставила бы на берегу помирать. Так и с ума сойти можно, если все время в облике зверя ходить!
На волчьей морде отразились попеременно: изумление, обида, досада и гнев.
Лаувейя извернулась в сильных руках, укусила за нос Фарбаути и стремглав кинулась к одной из запертой прежде дверей. Проход отворился и волчица скрылась за ним. Огненный великан взвыл от нежданной боли, но проследив за маневром беглянки, зажимая нос одной рукой, кинулся в погоню.
- Ух, куда это я попал?..
Избушка позади исчезла. Фарбаути стоял посреди диковинной рощи, которая была ничем не похожа на мрачный Железный Лес. С небес сквозь кроны деревьев проглядывало теплое желтое солнце, а не бледный холодный свет белой звезды Ётунхейма. Растительность вокруг была настолько разнообразной, что угадать мир оказалось трудной задачей. Здесь вот, на прогалине выросло целое драконовое дерево, там - пара радужных эвкалиптов, совсем рядом высилось опасное муравьиное дерево из Муспелльхейма, и между такой экзотики росли привычные клены да осинки.
Долго плутал Рыжий Пес по лесу, сворачивая в ту сторону, где ему показался мелькнувший волчий хвост. Выбившись из сил, он уже готов был звать на помощь:
- Лаувейя! - окликнул он.
Вдруг ему послышался вдали чей-то голос.
- Лаувейя!
- ...Зима пройдёт, и весна промелькнёт,
Лето вспыхнет и уйдет,
Увянут цветы, осень листья заберет,
Землю ими занесёт...
Нет, не показалось. Фарбаути ускорил шаг: и чем ближе он подходил к источнику, тем отчетливей различал слова песни, слившейся с журчанием ручья.
- ...И ты ко мне придёшь, с тобою говорить,
Я буду говорить.
Тебе верна я буду, тобой лишь буду жить,
Тобой лишь буду жить...
Огненный великан остановился зачарованный возле прозрачного потока. На противоположном берегу в беседке, увитой побегами цветущей глицинии, сидела и занималась рукоделием Лаувейя. Только в своем истинном ётунском обличии. Возле ее ног стоял хрустальный ларец, светящийся изнутри магическим светом, на нем проступали вырезанные футарком заклятия.
- Лаувейя?.. - робко позвал девушку Фарбаути и шумно хлюпнул прокушенным носом.
Колдунья встрепенулась, и звякнули вплетенные в иссиня-черные пряди височные кольца, выскользнула из рук на землю вышитая, переливающаяся, ткань. Рыжий Пёс отметил, как подчеркивает ее вздымающуюся высокую грудь и округлые бедра темно-зеленое с золотым орнаментом платье. Деревце молодое. Зеленый лист. Лаувейя.
Рыжий Пёс шагнул в воду, чтобы перейти ручей, но замер, когда ведьма махнула рукой, и между ними выросли кусты дикой сливы. "Словно пугливую лань подловил, а не грозную волчицу".
- Прости, что испугал тебя. Но и ты хороша, чего сразу кусать-то?!
Скулы девушки потемнели от стыда.
- Не надо, не подходи лучше...
- А? Боишься, что кровью рукоделие измажу? Сама виновата, - на самом деле кровь давно прекратила течь, не сильно-то его и ранили.
- Не в этом дело... - до чего музыкальный голос! Плечи лесной ведьмы поникли, и Фарбаути, умывшись, осторожно вышел на берег.
- Больно? - виновато спросила Лаувейя. Хотела прикоснуться к его лицу, но отдернула руку, словно обжегшись. Как же тогда она лечила его, если прикасаться боится?
- Да прошло. Неужели я такой страшный, что от меня надо прятаться в образе волчицы? Или ты никогда пришельцев не встречала и всю жизнь прожила отшельницей?
Мастерица грациозно наклонилась, подняла вышивку и бросила легкую полупрозрачную ткань в воздух. Куполом на эфирных потоках растянулось полотно, и вспыхнули, ожили, распустились вышитые на нем цветы и тонкие веточки. Фарбаути почудилось, что стоит он в альвских волшебных садах, где бабочки порхают между розовых соцветий, где фиолетовые и желтые ирисы изящно изогнули свои лепестки, где цветущие ветви яблонь тянуться в приветствии, и к ногам льнут нежные петунии. Вдруг сад пропал, а дивная вышивка свернулась и скрылась в недрах ларца.
- Таких, как я, ты никогда не встречал, - гордо улыбнулась Лаувейя.
- Что это было?! Это ты такое сотворила?
- Да, но могу и по-другому... - прекрасная ведьма приподняла ларец, который засветился сильней в ее руках, и крышка, приоткрылась, выпустила на свободу порыв ледяного ветра и молочную кисею с узорами снежинок и вьюги. Цветущая лужайка, на которой стоял Рыжий Пёс покрылась инеем, а с неба повалил хлопьями снег.
- Видишь? - ётунша теперь напоминала грозное божество.
Она прочла заклинание, и зима снова обратилась благодатным летом.
- Ты умеешь управлять погодой с помощью своей шкатулки? - удивился Фарбаути.
- Не только погодой. Я могу формировать любые условия для жизни, если прежде создам шаблон - те изумительные волшебные ткани. Это Ларец Зим - величайшая драгоценность Ётунхейма. Поначалу я думала, что ты явился за ним и хитростью собираешься похитить его, - Лаувейя не стала уточнять, что на дне Ларца хранится в оправе семя Иггдрасиля - Мирового Древа, а без него Ларец Зим - бесполезная игрушка.
- Я уже рассказывал подруге-волчице, что не по своей воле оказался здесь.
- Вот поэтому ты еще жив, потому что я сомневаюсь как поступить.
- Кто же ты такая будешь, моя госпожа?
- Я - Наль, дочь племени Волка из общины сестер Ран, что поселились в незапамятные времена на острове Лафей в море Ётунхейма. Мы - хранительницы обрядов и утраченного знания, служанки Норн. Уже много веков мы живем вдали от мира, и последними, кто искал у нас мудрости, стали Мимир и нынешний король Муспелльхейма - Мундильфари. Да и сестринство наше давно не пополняло свои ряды. Мало кто ныне из дев готов терпеть лишения и чахнуть над древними свитками.
- И что же ты решила на счет меня, госпожа?
- Оставайся пока в Железном Лесу под моим присмотром или здесь в Чернораменье, все равно тебе не уйти без моего ведома.
- Не могу, госпожа. Я дал зарок, во что бы то ни стало найти принца Мани в изгнании. Мне необходимо попасть в Мидгард, пока коварный Сурт не оплел своими интригами нашего короля. Пусть отец и сын наконец примирятся.
- А если это невозможно? - Лаувейя пригласила гостя в беседку. - Скажи, ты останешься верен принцу, если слухи на счет близости с сестрой окажутся правдой?
Рыжий Пёс пригладил бороду:
- Конечно, госпожа.
- Так кому же ты будешь служить: опальному наследнику или его отцу королю?
- Я присягал прежде всего на верность Муспелльхейму, моя госпожа, и служить на его благо. Мундильфари слишком стар, а воевода Сурт хитер, силен и молод, поэтому лучше будет Мани вернуться, - серьезно ответил Фарбаути.
"Каким чародейством преисполнены ее глаза?" Природная магия окутывала ведьму малахитовым туманом. Наль-Лаувейя мягко улыбалась, но ее поза была напряженной, словно тетива лука.
- Если есть за моим принцем какой грех, то эта тайна умрет со мной. Но принцесса Сунна вышла замуж непорочной.
- Есть женские хитрости, чтобы выдавать желаемое за действительное, - покачала головой Наль.
- Даже если так и Мундильфари не отдаст трон сыну, то кто еще может возглавить народ кроме Мани? Потомки Муспелля не потерпят над собой власть альвского князя.
- Думаешь, Сурт готовит мятеж? Если не выйдет захватить власть открыто, он станет регентом при внуках короля Мундильфари.
- Клянусь Норнами, я этого не допущу! Король ошибается, слушая воеводу.
- Ты сейчас в не милости вместе со своим принцем, Фарбаути, - колдунья замялась произнося впервые вслух его имя. - Сурт так жаждет власти, что почти избавился от Мани, наветами погубил репутацию принцессы. Будь осторожен в своих действиях, может статься, что ради корыстных целей Сурт готов предать свой народ. И до глухих ётунхеймских уголков доходят вести о тлеющей вражде между Асгардом и Муспелльхеймом. Асы давно мечтают объединить под собой все Девять Миров, - слова Лаувейи разили сердце острой иглой. - Скоро придут и к нам. Что мы им противопоставим?
- Значит, разрешишь уйти?
Колдунья с тревогой посмотрела в золотисто-карие глаза Фарбаути.
- Ты правда преданный пес, - она вздохнула и закрылась густыми локонами, словно шалью. - Говорят, взгляд джинна опаляет душу, точно костер... - и ладонью робко провела по рыжим волосам великана, дотронулась до небритой щеки, провела по носу, - ётунская исцеляющая магия защекотала ноздри, и Фарбаути не удержался и чихнул. Лаувейя тихо рассмеялась, потом замолчала, закусив губу.
- Прошу прими от меня на добрую память эту мантию, что прозрачнее воздуха и легче былинки, - ведьма достала из заветного ларца мерцающее полотно. - Плащ этот сделает тебя невидимым и скроет от врагов, - девушка накинула его на плечи, и огненный великан, будто исчез из виду.
Рыжий Пёс благодарно накрыл ее руку своей. Кожа ётунши оказалась на диво бархатной и прохладной.
- Наль...
- Лаувейя, - поправила она. - Знаешь, мне еще никогда не приходилось испытывать трепетных, нежных чувств рядом с мужчиной, я не знаю что мне делать, что говорить,так что прости мои ошибки. Эти чувства новы для меня. Видишь ли, сестрам Ран нельзя заводить мужей или любовников, в отличии от сестер-целительниц Эйр.
- Между нами ничего не было, - "Пока что". - Я никогда бы не тронул жрицу.
- Я знаю теперь... За это время ты стал мне дорог, как брат, Фарбаути, - щеки Наль-Лаувейи горели.
И почему Рыжему Псу от ее слов сделалось горько?
- Расскажи мне лучше о мирах, где побывал, о своем царстве. Каково сражаться с воинами из чужих земель? Я лишь видела отражения миров Иггдрасиля в хрустале и бродила по ним во снах...
Так они провели часы за беседой, и обоим было жаль, что раньше им не довелось пообщаться, но девушка с удовольствием слушала о приключениях Рыжего Пса и об удивительных механизмах цвергов, собранных Мундильфари в королевской обсерватории. О гигантском остове звездного драккара Муспелля, на котором тот прилетел основать колонию джиннов на планете. Новый дом после гибели Нифльхейма - прародины огненных и ледяных великанов, а также сумеречных этинов - предков асов и ванов. Лаувейя ответила, что на острове Лафей тоже сохранились звездные драккары, на которых путешествовали их предки до открытия магических троп и строительства гигантских порталов, вроде Биврёста. Незаметно для себя, голова Рыжего Пса оказалась на коленях Лаувейи, девушка не возражала и легко перебирала тонкими пальчиками его волосы.
- Жаль, у меня не осталось рунных камней.
- Я тоже не могу просто так поделиться рунами, принадлежащими общине. Иначе сестры узнают, что я приютила чужака. Но я открою дверь, ведущую в Утгард, там, на Торге можно купить любой камень или золотую пластину для перемещений. Выбирай те, что с рунами Райду и Манназ, чтобы попасть в Мидгард, Ётунхеймские руны начинаются с Исаз, а не с Турс, которая выкинет тебя куда-нибудь в пропасть. Альвские тропы - со знака Ингуз, путь огня - руна Кауна, но это ты и так знаешь.
- Меня к тебе привела Вирд. Пустая руна.
- Значит ты прибыл ко мне по воле Норн.
- А какой путь ведет к тебе?
- Ко мне... - Лаувейя помедлила: говорить-не говорить. - Чтобы найти меня... Чтобы найти меня, храни в своем сердце руну Лагуз рядом со Льдом, когда открываешь тропу, - все же призналась она.
"Но захочешь ли ты сам вернуться и навестить бедную Наль, когда найдешь своего господина?.."
- Ты ведь без злого умысла спросил? - опустила ресницы колдунья, чтобы скрыть алое свечение в глазах. В душе порой еще вспыхивало недоверие к пришельцу из огненного царства.
- Смотря, что ты считаешь злым умыслом? - хитро подмигнул смущенной девушке Фарбаути, но в тот раз поцеловать ётуншу так и не решился. Он пообещал себе, что при следующей их встрече подарит ей заветный травяной венок. Пусть травы расскажут, что лежит у него на сердце, раз скальда из него не вышло.
Наль-Лаувейя проводила его в город и вернулась к своей работе. Осенью она вернется на остров к сестрам.
А кто она? Наль - ледяная чистая игла, сестра Ран, великой океанской пучины, служительница Норн, хранительница артефактов, осколков забытой науки и способностей, которые считают магией? Или Лаувейя - зеленый лист, юное деревце, тянущееся к жаркому оранжевому солнцу, смуглой горячей коже, свободная дочь племени Волка, ведьма Железного Леса, волчица, тоскливо воющая, запрокинув морду к небесам? Поблескивает юркая адамантовая игла, горит лучина в окошке дома с четырьмя дверями, льется тихая песня, чтобы унять смятение души и дрожание рук:
- ...Ко мне ты вернешься полюбишь ты меня,
Полюбишь ты меня;
От бед и от несчастий тебя укрою я,
Тебя укрою я.
Но если никогда мы не встретимся с тобой,
Не встретимся с тобой...
Нет, они не увидятся с Фарбаути. Он вернется со своим принцем к красным пескам и синим небесам Муспелльхейма. А если придет, то ее здесь не будет. Пусть их встреча останется мечтой и согревает печальную Лаувейю долгой зимней ночью. На все воля Норн.
Примечания:
фут - 30,5 см
Этины - общее название для всех рас великанов, великаны.
Джинны - здесь самоназвание огненных великанов Муспелльхейма
Сунна(Соль) и Мани - великаны(по версии люди?), герои скандинавского мифа о Солнце и Луне.
Лаувейя - имя ётунши, а Лафей здесь - название острова, оба в значении "зеленый, лиственный остров, дерево". Наль - в мифологии прозвище, здесь настоящее имя Лаувейи, значение Наль -"игла".
Чернораменье - заброшенный много веков назад из-за использования алхимичеких веществ ботанический сад Ванахейма, разросшийся до небольшого леса.
Песня Лаувейи - очень вольная интерпритация песни Сольвейг из оперы Э.Грига.