[Thorcommunity]

Название: На туманном пути
Фандом: Тор
Рейтинг: PG
Персонажи: Тор, Локи
Размер: мини
Статус: закончено
Дисклаймер: ничего своего.
Примечание: Мальчишки чуть младше, чем в предыдущей истории, где Локи учится сейду.

Если бы он мог собрать здесь хворост, хворост стоило б, конечно, поджечь молнией. А если бы его молот мог сегодня призвать облака и обрушить молнию с небес, то хворост, конечно, был бы очень кстати. Если бы хворост был вовсе.
Холод полз по его телу: ласковый и плавный, как рука женщины, коварный и липкий, как ядовитая змея из Утгарда. А лед здесь был – как в Йотунхейме – повсюду. Тор думал, что идет к большому дереву, а оказалось, что это камень: весь в сосульках, под толстой ледяной коркой. За камнем Тор смог укрыться, но холод не отступил. Шел Тор долго, а проснулся он уже затемно, но рассвет все не разгорался. Звезд на небе не было, оно опустело, как стол – на следующий день после славного пира. На рыбалке Тор промок до нитки и теперь продрог ужасно. Проголодался. Живности здесь он не приметил, шума моря не было слышно: должно быть, он слишком далеко ушел от берега. Что до запасов, то все они остались у Хюмира. Подлый великан! Не иначе, как гнусное чудище позавидовало его улову – и, когда Тора сморило сном, бросило его на берегу. Ну ничего: теперь пусть только попадется. Как только Тор выберется отсюда – как только наступит день и он поймет, где оказался, - поганому выродку несдобровать. Дом его рухнет, его голову Тор размажет одним ударом, а стадо его коров заберет в Асгард… эх, сейчас бы – в Асгард. Или хотя бы корову. Сочную, крепко зажаренную телячью ногу – и сидеть в этой дыре стало бы вдвое веселей.
А все-таки как славно удалась эта рыбалка.
Только вчера Тор покинул Асгард. Друзья отвлекли Хеймделя, и вот Тор очутился на окраине Мидгарда. Как жаль, что им всем вместе не удалось бы проскользнуть через мост. Если бы они только видели. Если бы видела Сиф. К закату Тор был у великана Хюмира в доме, а утром вышел с ним в море. Тор зарезал самого крупного его быка, и густая, горячая кровь толчками выходила из раны, а над тушей поднимался пар. Целую голову Тор насадил на крюк. Он забросил удило там, где кончался Мидгар, и сколько бы не похвалялся великан, что он мастер в рыбалке, Тор его обошел. Еще как обошел! Если бы только они видели…
Даже Локи понял бы, что оно того стоило. Конечно, понял бы. И нечего ему было выделываться – как будто каждый день кто-то отправляется к границе мира и пытается поймать там змея Ёрмунганда на рыболовный крючок. Как будто Тор не заслужил почтения.
- Ты мнишь себя героем –
Так он сказал. Но Тор не мнил себя героем, он был им, у него на счету было больше подвигов, чем у любого героя Асгардских легенд – отец, конечно, не в счет, - и Тор прибавил к ним новый подвиг, Тор поймал на крючок мирового змея и не давал ему спуску.
- Ты мнишь себя героем – и начисто забываешь о благоразумии.
Ну, конечно.
- Это самоубийство!
А вот и нет.
- Если великан не прикончит тебя во сне.
Это кто кого: но Хюмнир даже не попытался, он струсил! Он струсил!
- Если ты выйдешь в море живым: а не вместо наживки для камбалы.
Еще как вышел.
- Если змей проглотит крючок.
И он проглотил! А все потому, что атака была спланирована: хитро, умно и хладнокровно.
- Что ты будешь делать потом, когда он потянет тебя на дно?
Все-таки Локи есть Локи. Его винят за озорство, но вот он появляется – и конец веселью.
- Что ты будешь делать – когда на тебя обрушится вся сила мирового змея?
Тянуть за удочку и упираться в днище лодки: тоже, премудрость.
- И чего ради тебе в это ввязываться?
Много он понимает.
- Я прошу тебя.
Только просить ему и оставалось: Тора так просто было не запугать, а жаловаться отцу даже Локи не стал бы. Да и не смог бы: после его последней выходки отец ни за что на свете ему не поверил бы.
- Усмири себя. Усмири – чуть-чуть.
Как же.
- Ты величайший воин в Асгарде. Ты величайший воин во всех девяти мирах. Но есть законы у этих миров. Ты же убьешься, дурак.
Еще совсем недавно они лежали на кровати, и Тор, подложив под голову руку, другой чертил свой путь на потолке. Они поссорились – большое дело. У них так долго были отдельные покои, а Тор все равно приходил к брату: и забывал, что нужно бы уйти. Что можно бы уйти: и захлопнуть дверь, чтобы больше этого занудного варлока не слышать. Асы не бегут от сражений. Асы гордо выходят им на встречу. Если Локи этого не понимал, объяснения запоздали. Каким же глупым, каким пристыженным и посрамленным он будет выглядеть, когда Тор вернется – и всем расскажет о том, что случилось в Мидгаре. Вот тогда он поймет, какой шанс упустил. Они могли пойти вместе. Он мог забрать частичку этого славного подвига себе: считай, что даром. Как только он вернется назад, Локи будет на стену лезть от обиды и зависти: так думал Тор – когда не думал о том, как храбро он сражался со змеем, или о том, как слабеют ноги от холода в этом ледяном краю. Должно быть, он так устал от схватки, что прилег в лодке отдохнуть, а подлый великан догреб до берега – и вышвырнул его. Или может статься, что в борьбе со змеем Тор вылетел за борт – сражался в воде – и, оглушенный в бою, был прибит к берегу. Если все так – должно бы уже отыскаться селение. Ни огней, ли людей. Ни моря. Ни леса.
- Дай мне свой плащ, чтоб развести огонь. Под моим нам будет теплее.
Было так темно, что Тор не разглядел его – прежде, чем Локи протянул к брату руку. Локи стоял перед ним, и не дрожал от холода, и не стучал зубами, и был похож на героя – сильного и смелого, куда больше, чем сам Тор, и все это было потому, что перенесся он сюда минут пять назад, не иначе, а забирать его назад не желал, и самое главное:
- Ты заговорил мой молот!
Тор взмахнул молотом, и Локи отпрыгнул, но плащ Тора оказался у Локи в руке: и трудно было поверить, но кажется, Тор сам его отдал.
- Разве это не подло? Воин собирается на битву…
- Не трогал я твой молот!
- А кто тогда мог с ним такое сотворить?
- Не знаю, кто, не знаю, что смог сотворить.
Локи расстелил плащ на покрытой льдом земле, между ладонями растер цветной порошок, что-то шепнул – в сложенный из пальцев замок, и в воздухе вспыхнул костер, который горел, не питаясь от дерева и не опаляя плаща. Мужчине не потребны уловки варлоков и ведьм. Зато мужчине еще как потребно греться: так подумал Тор, когда придвинулся ближе к огню.
- Мой молот не призывает грозу, - объявил Тор тише, согревая окоченевшие руки.
- Следовало ждать: он негодный, я всегда говорил, - ответил Локи, усаживаясь рядом с ним.
- Говорил только затем, чтобы дворф не потребовал твою голову. А потом он учит меня, как блюсти осторожность.
Это была та еще потеха. Локи стравил двух мастеров-дворфов и заставил их состязаться: чьи дары окажутся лучше. Готов побиться об заклад на свою голову, что тебе не создать трех таких же чудных творений, как смастерит сегодня в кузнице твой брат. Так сказал Локи. Дворф потрудился на славу, и молот Тора удался ему лучше всего (как же иначе? То было оружие для первого из Асгардских воинов. Отец, конечно, не в счет). Только то спасло Локи от расправы, что он спорил на голову, а не на шею. То еще, что дворф не смог отнять голову, шею не потревожив. И то, что дворфы чтили такие хитроумные контракты. Тор бы на месте дворфа разбил Локи голову сверху: не отрывая от тела. С другой стороны, Тор на месте Тора прикончил бы дворфа раньше, чем тот бы успел шевельнуться: если бы только дворф решился провернуть такое с Локи.
- От моей головы и твоего молота пользы все-таки больше, чем от твоей рыбалки.
Тор отшвырнул молот.
- Какая польза, если он не действует! Всё потому, что ты добывал.
Колдовской огонь танцевал в темноте, а Локи достал кусок соленой лососины и разделил пополам. Тор приговаривал, жуя:
- Всё плоды твоей злокозненности.
Так они сидели, накрывшись одним плащом, и под плащом Тор протянул руку, чтобы сжать ладонь Локи.
Они придвинулись друг к дружке и молчали. Потом они заснули. Проснулся Тор среди ночи – какой же длинной была здесь ночь – и голова Локи лежала у него на животе: как обычно случалось в походах. К тому же, и вот это уже было в новинку, Локи обнимал его двумя руками, и обнимал крепко. А запястья Локи были связаны вместе куском веревки: чтобы во сне он не разжал рук. Про себя Тор решил, что брат боится этих мрачных мест. Тор пообещал себе, что не будет утром его подначивать. Потом, погружаясь в сон снова, взял обещанье назад.

- Вставай.
Локи толкал его. Подумаешь, напугал.
- Вставай-поднимайся.
Еще чего.
- А ну!
Он взял разбег и как следует пнул Тора под зад. Тоже мне. Доблестные асы не боятся щекотки.
- Не встанешь раз – за тобой придут тролли.
Локи сел рядом и потряс его голову.
- Не встанешь два – заберут тебя под землю.
А вот это уже подло! Нечего дергать его за уши, так не поступают со старшими братьями.
- Не встанешь три – останешься у них.
А уж хватать воина за нос совсем неприлично. Такого стерпеть нельзя. Тор вызовет его на бой. И сокрушит. Потом.
- Сожрут мясо, выкинут косточки. Тор!
Локи ударил его по щеке, и Тор открыл глаза.
- Живо поднимайся! Не встанешь – я вперед тебя побегу к отцу и скажу, что это я дрался с Мидгарским змеем. А ты меня не догонишь, потому что задницей врастешь в землю и пустишь здесь корни.
Тор сел.
- Он тебе не поверит.
Локи растирал замерзшие руки. Он бросил Тору плащ. Ни от залы, ни от грязи отряхивать не пришлось. Поднимаясь на ноги, Тор пробурчал:
- Еще ночь.
- Мы на севере. Здесь еще полгода будет ночь.
Вот оно что. Ну, объяснение – не хуже любого другого.
- Звезд не видно – куда мы идем?
- Я куда иду, знаю. А ты идешь за мной.
- А ты не много о себе мнишь?
- А вот и нет.
- А вот и да.
- А вот и знаешь, куда идти?
- А вот и не важно.
- А вот и помалкивай.
Тор был не против: когда помалкивали они оба, Тор был сильнее. И лучше выглядел.
Помалкивать долго было скучно, и он стал пинать перед собой ледышку. Ледышка улетела к Локи. Локи перешагнул ее, но потом совесть проснулась, он вернулся и пнул ее вперед. Тор пнул опять. Локи ударил вбок – и отправил бы ее подальше, но Тор ледышку отбил. Они завозились. Отдавили друг другу ноги. Локи грохнулся. Бросился под ноги Тору. Они повалились не лед и заскользили под гору. Локи взобрался на него и, увидев, как быстро они катятся, восторженно завопил. Тор его спихнул. Впереди было темно, только тихо и дивно светился лед перед ними, и Тор понял, что там нет твердой земли: ледяной мост вел на новый холм и соединял его с тем, откуда они катились. Тор ухватил Локи за шиворот и попытался затормозить ногами. Ничего не вышло. Локи сообразил, что что-то не так, но вместо того, чтоб помочь остановиться, вывернулся и плюхнулся на живот. Он несся вперед, и Тор не знал, что делать: пытаться удержаться – или попробовать догнать его. Локи набирал скорость. Совсем близко был хрупкий лед. Даже если бы Тор поднажал, поймать Локи он не успел бы. Вот он добрался до кромки – вот пролетел дальше. А вот его занесло на холм. Локи влетел на твердую землю и устроился там, поджидая Тора. Тор, между тем, сам оказался у кромки. На секунду, ему показалось, он увидел в прозрачном льду какую-то тень. Чужие фигуры, крепостную стену и людей в небесах. Он увидел поле боя, и тело в траве, и темную липкую кровь, и почувствовал запах дыма. Потом он почувствовал, что падает: точнее, скользит назад. Ему не хватило скорости, и, почти преодолев подъем, он рухнул вниз. Тор встал на ноги, осмотрелся и зашагал наверх, но было скользко, и он упал снова. Локи не улыбался, но ясно было, что паршивцу весело. Вторая попытка забраться на холм тоже не удалась, хотя Тор лез осторожно, на четвереньках, следя за каждым движением. Тогда он принялся царапать лед ножом и сделал полосу, с которой можно было взять разбег. Тор разбежался, прыгнул – и даже подумал, что в этот раз уцепится за выступ, в этот раз все удалось. Потом он услышал крик Локи – и треск. Тор лежал на льду, и в нем, как в зеркале, вновь увидел картину: слишком четкую, чтобы быть настоящей. На смену полю боя пришли тяжелые холодные волны, и что-то шевелилось, что-то жило в воде, и кровь вилась в ней змеей, и змей питался кровью.
- Тор!
Локи двумя руками держал его за шиворот. Трещина прорезала лед у Тора за спиной, от большой трещины побежали другие, потоньше, и ледяной мост стал рушиться. Тор попробовал ползти вверх, но ничего не вышло. Мешался Локи, который вцепился в него мертвой хваткой, не во что было упереться, кусок льда за спиной обвалился, нога повисла в воздухе.
Локи крикнул ему:
- Отличное приключение, не так ли?
Локи тяжело дышал, держать Тора было бессмысленно: некому было удержать здесь самого Локи.
- Великий подвиг, - уточнил Тор. Мьельнир больше не призывал молний, но по-прежнему был оружием. Если бы Тор мог пробить уступ или ступень во льду до того, как обрушился бы весь «мост», он ухватился бы за нее и поднялся наверх, на твердую землю.
Тор скомандовал:
- Держи крепче!
И повернулся на левый бок, чтобы Локи мог вцепиться в куртку у него на спине, а под руку не лез.
- Нет!
Он ударил один раз, и мало ударил: только слегка покрошил лед.
- Нет-нет-нет-нет, - повторял Локи, и Тор увидел, что он зажмурился, но держал Локи крепко, хотя и сам соскальзывал вниз. Осколок у Тора под боком отвалился и полетел в бездну. Следом за ним обвалился другой. Тор ударил молотом снова – и чуть сам не соскользнул в пропасть. Локи дернул его назад. В этот раз выбоина получилась, что надо, и Тор, ухватившись за нее, подтянулся вверх. Все бы шло хорошо – но Локи соскользнул, не отпустил куртку Тора, повис на нем и, ухнув вниз, потащил вниз и брата. Их обоих качнуло, но Тор удержался. Локи висел у него на спине мертвым грузом. Мьельнир занимал руку. Пальцы закоченели и слушались скверно.
Тор приказал:
- Не егози и не дергайся, и, может, еще нас вытащу.
Локи молчал и не двигался, даже дышал почти не слышно. Тор снова попробовал подтянуться, но получалось с трудом.
- Лезь вверх.
- Не дури.
- Лезь вверх, встань мне на плечи, а потом упрись в выбоину и забирайся на холм. Я полезу за тобой.
Что бы он стал рассказывать друзьям, вернувшись в Асгард? Об этой истории – ничего, ровным счетом. Что бы рассказал Хеймдаль – вдоволь насмотревшись, как могучий Тор вертелся на льду и чуть не погиб, поскользнувшись? Хеймдаль не разговорчив. Главное, чтобы сейчас Локи не спихнул Тора вниз или чтоб лед под ними не треснул. А то стражу придется докладывать Одину, как погибли асгардские принцы, и будет это очень грустный и очень жалкий рассказ.
Локи ухватился за скол рядом с рукой Тора. Подтянулся, полез выше, уперся коленом Тору в плечо, ухватился за скол второй рукой. Встал на плечи.
- Готов?
Переставил ногу, оттолкнулся, залез наверх. Локи нагнулся к нему.
- Ты управишься?
- Когда ты не мешаешься? Да в две счета!
Локи молча взглянул на него, и Тор отдал молот, чтобы проще было лезть. Взобрался наверх он и правда в два счета. Когда он упирался в выбоину сапогом, до него донесся легкий, мягкий звук. Это кусок ледяной глыбы, на которой Тор лежал, соскользнул в провал. Что тут скажешь: они легко отделались.

За холмом было снежное поле: снег был рыхлый, свежий, как будто только что выпал. Они увязли в нем по пояс и с трудом продвигались вперед. Белая сова пронеслась над ними, и в первое мгновение Тор не поверил, что видит здесь живое существо. Ни птиц, ни зверей не показывалось прежде ему на глаза, и ни что не нарушало тишину.
Локи молча взял его за руку и, прежде, чем Тор успел подколоть его, задрал рукав. Свое запястье с запястьем брата он связал той же веревкой, какой связывал себе руки ночью.
- Зачем это?
- Предосторожность.
Локи вяло и как-то жалко улыбнулся. Эта улыбка поселилась на его лице недавно, из-за нее он выглядел слишком взрослым – и каким-то чужим. Незачем было принцу Асгарда так улыбаться. Незачем было брату могучего Тора так говорить с ним и так смотреть. Тор тронул узел на запястье. Тонкая веревка была крепко затянута. Помедлив, он сжал руку Локи, а потом отпустил. Дальше он шел так, чтобы брату не нужно было за ним спешить. Сова вновь пролетела над ними: на этот раз совсем близко. Тору это не нравилось. Впереди было не разглядеть горизонта. Ветер подымал снег, и тот словно не падал обратно. Небо из черного стало серым, а в воздухе было тесно, он кишел снежными хлопьями, они лезли в глаза и летели в рот.
- Отец очень злился, что я ушел?
Локи не ответил. Не услышал Тор даже тихого выдоха, в котором пряталась бы его улыбка. Сова задела Тора крылом и тут же пошла на новый круг, не поднимаясь выше в небо. Тор схватился за нож, думая, что она хочет напасть, но сова вполне мирно села к нему на плечо: сидела, как не пытался Тор согнать ее одной рукой.
- Не гони ее, будет хуже.
Незачем принцу Асгарда знать такие слова. Тем более незачем брать их себе на язык. Асгард царит над девятью мирами и стоит на вершине дерева Иггдрасиль, и на вершине Асгарда стоит трон Одина-Всеотца, и всем это известно – так же, как известно, что есть у Одина двое сыновей, и один из них Локи, и нет загадки, которую он не разгадает, стен, которые его удержат, и путей, которых он не изведал, так почему же Локи шарахается от собственной тени и опускает руки, не успев узнать, что его ждет за дело?
Эти мысли были грустными, были долгими, и Тор долго шел вперед, и тащил их за собой. Сова сидела неподвижно и даже не царапала его плеча когтями.
- Не нравится мне эта тварь. И нечего ей ко мне приставать.
Сова была точь в точь, как из приданий об Утбурте, и Тор добавил:
- Валял девчонок по постели, врать не буду, но ребятишек не прижил – и в снег не сбрасывал.
Сова ухнула, и Тору этот звук не понравился совсем. Она как будто поддакивала, и Тор даже подумал, не насмехается ли подлая тварь. Он хотел спросить Локи, может ли так быть, что это и не сова вовсе, а злой дух или глупый ван принял ее обличье. Но вместо этого спросил другое:
- Ты ведь мне веришь? Локи?
- Нет, - ответил Локи легко и беспечно, - мне незачем верить, брат, я знаю, что ты не врешь.
Локи махнул рукой – и привязанная рука Тора качнулась вместе с ней. Локи продолжил:
- Если бы ты обрюхатил служанку или девицу из маминой свиты, ты бы ее протащил от розового сада до восточной смотровой – чтобы весь мир знал, какой ты молодец. А вот потом можно было б и скинуть.
Тор нагнулся, схватил пригоршню снега и швырнул ее Локи в лицо. Вспорхнувшая с плеча сова тут же села обратно. Локи ткнул брата локтем в бок, и Тор заявил:
- Я так с женщинами никогда не поступал.
- Конечно, нет: для этого потребна женщина. А раз зде-…
Тор пнул его в лодыжку, но Локи удержался на ногах.
- Раз уж здесь не задалось – какой может быть Утбурт?
- И кто бы говорил?
- Прошу прощения?
Локи отменно удавался придворный тон и придворные ужимки. Он научился это делать давным-давно, когда они оба были совсем детьми. Локи выкатывал грудь вперед, задирал подбородок, напускал на себя важный вид, эдак небрежно трогал пол перед собой носком сапога и изрекал что-нибудь величественное. Тор покатывался со смеху. Даже отец улыбался, хотя с ним Локи старался быть серьезнее. Об отце думать было слегка страшновато. Что, если он и правда рассердился? Что, если он беспокоился: ушел Тор давно, а вестей уже по крайней мере второй день нет ни от него, ни от Локи, и кто знает, видно ли их Хеймдалю через этот чертов снег.
- Моих подруг видел весь Асгард.
- И что я только что говорил?
Тор попытался дать ему подзатыльник, но мешалась рука самого Локи, который никаких подзатыльников, конечно, давать Локи не хотела, а вместо этого поставила Тору ожег.
- Ты бы не говорил, ты бы показал!
- Нечего мне тебе показывать.
- Вот о том и речь.
- Нечего мне тебе показывать: что есть, то себе оставлю.
- Было бы тебе, что оставлять.
- Было бы тебе, что показывать.
Тор сразу посерьезнел:
- А ну не думай оскорблять девчонок. Они были добры и ласковы, и дивно хороши.
- И ты не помнишь их по именам.
- В том моя вина, а не их: если тут есть вина.
Тор не мог разглядеть его лица, но знал, что веселый азарт из Локи вышел весь, а ему на смену пришла печальная задумчивость. Тор мог бы нарисовать его по памяти, если бы он исчез. От этой мысли стало скверно. Некуда Локи было исчезнуть: Тор был рядом, веревка надежно держала, они дружно шли – Тор, брат и проклятая птица, и все было распрекрасно, если только Локи не зря похвастался и правда знал, куда идти.
- Сиф очень красивая, - сказал он вдруг.
- Так говорят, - согласился Тор.
- И ты помнишь, как ее зовут.
Тор понял, к чему он вел, но не очень понял, как оттуда выйти, и поэтому начал злиться.
Локи продолжал:
- Она думает, я тебя ненавижу.
- Конечно, ненавидишь: ты же мой брат.
- Нет, я имею в виду – на самом деле. Она в это верит.
Локи усмехнулся. Сова у Тора на плече пустила в дело когти.
- Она хочет тебя спасти. Они все хотят – наверное.
Локи помолчал. Потом договорил.
- Но их здесь нет.
- Я бы управился без тебя, - возразил Тор упрямо. Ему хотелось спорить, но не стоило препираться о том, почему друзья не пришли или почему их не обрадовал бы приход Локи. Тор не хотел говорить – ни с ними о брате, ни с братом о них. Локи умел представить зло добром, доброту – корыстью, корысть – жертвой, любовь – уловкой, и уловку – спасением. В нем была правдивость без честности и честность без милосердия, и столько яда, сколько было в Локи, не удалось бы раздобыть, даже выловив всех змей в полях Ванхейма и пещерах Утгарда.
- Я бы управился без тебя, Локи.
- Жаль, теперь не узнать.
- Вот именно.
- Конечно.
Локи извернулся и сунул холодные пальцы свободной руки Тору за шиворот. Гнусный, подлый мерзавец. Сова слетела у Тора с плеча.

Они жгли костер и молчали. Там, куда они взобрались, льда не было вовсе, только гладкий камень. Кое-где на площадке лежали округлые, чистые валуны, и тревожные, своенравные отсветы костра лизали им бока. От нечего делать Тор принялся рассказывать о том, как дрался со змеем, как быстро опомнился, когда его вышвырнуло из лодки, и как они сражались в воде, и как он здорово лупил змея молотом. Локи не слушал. Он очень замерз и не мог согреться. Растирал в ладонях какой-то порошок. Тор отдал ему свою куртку, но она не помогла, и Локи вернул ее. Не было еще аса, который бы погиб от простуды, но Локи выглядел неприятно обеспокоенным. Если уж он так трясся, надо было оставаться дома. Если у молодого принца такая тонкая кожа и такая короткая храбрость, пусть учится золотому шитью и держится дальше за край материнской юбки. Если Локи не может вынести похода, некого в этом винить, кроме Локи.
Тор оборвал свой рассказ и улегся спать. Почти сразу же он почувствовал щекой, как вибрирует камень. Мелкие осколки скатились в выбоину и теперь подрагивали. Гул шел как будто из-под земли. Земля стонала. Затем гул превратился в тяжелый, отчетливый топот. Он приближался.
- Тушить костер!
Локи рванул плащ из огня без лишних вопросов. Стало так темно, что Тор не мог разглядеть на два шага перед собой. Он прижался ухом к земле. Топот стих, лишь изредка нетерпеливо постукивало копыто. Не лошадь, слишком тяжела. Да слишком тяжела, для чего угодно. Что может здесь водиться? И чем ему питаться – на голых камнях и снежных равнинах?
Локи подполз ближе и обнажил кинжал. На мгновение, воцарилась тишина. Потом Тор услышал влажное, тяжелое фырканье.
- Это не хищник, - прошептал Локи.
- Был бы не хищник: там, откуда мы родом.
Тор боялся пошевелиться: не потому, что хотел избежать схватки, а потому, что, перестав слышать противника, он оказался бы совершенно беспомощен.
- Направь меня.
Он сгреб Локи за плечо, а Локи же сам откатился в сторону и прильнул к земле.
- Слева от тебя, - сообщил он, когда Тор встал во весь рост и взял молот наизготовку, - оно не двигается.
Прислушавшись как следует, Локи добавил:
- Оно принюхивается.
- Готовится, - поправил Тор.
Локи оторвал лоскут от своей рубахи, связал в узел, сжал в ладонь и начертил над ней руну дагаз. Узел вспыхнул золотым, нежным светом: вот так солнце перед закатом гладило башни Асгарда. Локи бросил «светлячок» Тору. Тор поймал – и сам, догадавшись, сжал его в кулак. Свет можно было спрятать, стоило захотеть, но в ближнем бою он не мог не понадобиться.
- Роет копытом. Бык?
- Скоро узнаем.
- Он тронулся с места.
Тор махнул молотом. Локи поерзал на камне: думал о том, как увернуться, если бык понесется на них. Лезвие кинжала царапнуло камень.
- Бежит к тебе!
Незачем было кричать: Тор отлично слышал, что бык приближается.
- Ближе. Ближе. Он прямо за мной! Тор – правее!
Локи шарахнулся в сторону. Ночной стылый воздух как будто раздвинули, вспороли ножом, и из разреза на них ринулась огромная, неподъемная, неуправляемая сила. Она ударила раньше, чем ударил бык – или это была корова? Тор успел отступить, успел даже сделать первую, пробную атаку, но корова задела его боком – и отбросила прочь.
Топот стих, и Тор разжал кулак. Локи тут же подобрался ближе. Он быстро, унизительно беспокойно обшарил Тора взглядом и прижался ухом к камню.
- Она поворачивается.
Тор перехватил молот двумя руками. Нужен один хороший удар, он расколет зверюге череп. Она упадет к его ногам, и будет, что показать отцу, когда они вернутся.
- Почему не пошел?
- Остановилась.
- Локи! Я звал тебя – не Сиф, не трех воинов, я позвал тебя на свою рыбалку – но ты не пришел.
- Оно или тебя не видит, или ему нравится свет, но оно успокоилось.
- Ты стал слишком хорош? Тебе это не годится? Или ты просто струсил?
- Идет шагом, постарайся, прошу тебя, держать правее.
- Когда я ищу тебя, или прихожу к тебе, или посылаю за тобой, я слышу только нет, нет и нет, и тебя вроде бы тоже нет, а я-то полагал, что брат у меня есть, так кто из нас не прав?
- Там есть валун, присмотрись: ты можешь спрятаться и нанести удар.
Тор потушил свет, и они пропали. Из темноты послышался топот, и корова понеслась на них снова.
- Локи. Почему ты пропадаешь?
В этот раз она задела его рогом. Тор нанес удар, но голова оказалось крепкой, и корова ринулась дальше. Рог пробил ему куртку, но вошел не глубоко. Даже кровь почти не шла. Ему везло.
- Я никогда не пропаду, - пообещал Локи, - я никогда не пропаду, - повторил он, вставая рядом с Тором. Он отстранил руки брата и коснулся его раны. Тор не чувствовал боли, но, казалось, она вся досталась Локи. Его руки были ледяными, хотя снега здесь не было вовсе, и камень был почти теплым. «Светлячок» парил между ними, и, наверное, все дело было в нем, но Тор вдруг заметил, как бледен был его брат.
- Скажи-ка мне, могучий Тор, победитель великанов, самый славный герой Асгарда (отец, конечно, не в счет). Ты мог бы поймать эту зверюгу за рога?

- Ты не будешь советником!
Они мчались вперед, и Тор сжимал рога коровы изо всех сил, а Локи двумя руками вцепился в него, и каждую секунду, казалось, они могли слететь с лоснящейся гладкой спины и разбиться в дребезги.
- Ты не будешь наследником! Не будет королевским братом! Ты даже шутом придворным не будешь!
Корова бежала так, как будто за ней гналась стая шершней. Они скакали в полной темноте, и Тор, по правде говоря, был благодарен. Не то, чтобы он испугался. Не то, чтобы Могучий Тор вообще боялся. Но лучше было не видеть, по каким тропам, разломам и скалам они несутся.
- Изгнание! Позор! Бесчестье! Пойдешь босым и до Утгарда, как только я взойду на трон!
Локи слушал молча, как его поносят, это было нему не в новинку. Тор с наслажденьем драл горло. Что-что, а эту историю он мог бы рассказать дома запросто. Он мастерски поймал корову за рога, а Локи, тем временем, подкрался и ловко ее оседлал. Стоило вскочить ей на спину, как корова пустилась бежать, и уж как они удержались – даже им не ведомо, но зато они покорили такого зверя, равному которых в Асгарде нет. Корова была огромной, огромными были ее рога, ее ноги исправно несли мощное, непомерное тело, и вся она была упрямой, отчаянной мощью. Тор скверно смыслил в магии, но даже ему было ясно, что зверь волшебный. Он попытался бы отломить рог – на память, но смирился с тем, что не хватит сил. Все это приключение что-то напоминало ему: так же, как об Утбурте напомнила белая сова. Сова, корова, гладкие валуны и ледяные глыбы, мир, в котором царит вечная ночь, и боль, которой Тор не чувствовал. В голове крутилась простая мысль – невероятно простая, такая простая, что лень было за нее хвататься. Он что-то знал. Что-то, о чем, по большому счету, и не забывал никогда. Что-то, что все объяснило бы: в пару секунд, парой слов…
Локи стиснул его бока. Как будто они все еще были мальчишками, Тор тут же заинтересовался, чего это Локи боится – и не пора ли испугаться ему тоже. Если достойное время для страха могло настать – это было оно. Справа от них была пропасть, и уходила она, насколько хватало глаз. Никогда еще Тор не видел такого глубокого провала. Искры летели у коровы из-под копыт, и каменная крошка сыпалась в пропасть.
- Пора прыгать, - шепнул ему Локи.
Это было так глупо – было так непохоже, даже на Тора, не то, что на Локи. Словом, Тор даже не стал отвечать.
- Пора прыгать, - повторил Локи и потянул его в сторону. Тор сжал коленями бока коровы, впился в рога, что есть сил, и сам напрягся так, что Локи проще было бы сдвинуть камень.
- Мы должны туда попасть.
Тор швырнул бы его подальше, если бы только не боялся, что Локи свалится. Эта бездна внушала ужас. Дело было не в глубине. Не в опасности. Не в ее невероятных размерах. С ней было что-то не так, как будто Тор видел ее раньше – и как будто никто никогда ее не видел, не должен был видеть.
- Ты мне веришь?
- Нет! – Крикнул Тор в ответ, перекрывая шум ветра и топот коровы.
Нет. Разумеется, нет. И, конечно уж, не настолько, чтобы ринуться в пропасть.
- Я пришел, когда ты позвал.
Так сказал Локи. А потом Локи ударил его кинжалом под колено, и прежде, чем Тор успел опомниться, он соскользнул с коровьей спины, ударился о камни – и полетел вниз. Поразительно четко встало перед глазами видение, которое приходило на ледяном мосту. Тяжелая, холодная вода, кровь плывет, нити сплетаются, свет не достигает дна, и в горле колет, а грудь раздавлена, и в его теле вовсе нет костей, только сырой песок.
Он тонет. Молот тянет вниз.
Он падал. Локи держал его крепко.

- А потом мы вышли в плаванье, и я забросил удочку с моей наживкой. Змею только того и было нужно. Он заглотил крючок – и потащил на дно, но уж я его не отпустил.
Асгард встретил их радостно. Трудно, правда, было припомнить, как они вернулись домой. Лоскутами в голове перемешались сны – вода, и камни, и прорез в пустоте, - но всего этого не могло быть, не могло случиться так, чтобы Локи толкнул его в пропасть – или чтобы он тонул, а потом, не выплывая, очутился дома целехоньким, - а значит, всего этого не было. В пылу боя он, должно быть, исчерпал все силы, а после были и дурные сны, и путешествие, которого не помнил, и все на свете, чего быть не может.
Сиф обняла его при встрече слишком крепко, но все другие улыбались, и смотрели с доброй завистью, и трепали его плечу. Отец кивнул ему и дал понять, что он прощен. Мама погладила по щеке и осмотрела его так же, как осматривал Локи – с беспокойством и нетерпением. Он хотел спросить ее – о сове, и корове, и ледяных глыбах, но потом решил, что это пустяки, и что неоткуда матери знать, какие мысли и картинки роятся у него в голове, особенно во время горячки. Горячка, видимо, была, потому что не привидятся просто так скачки на черной корове и безлюдные миры. И что бы он там себе не думал, раны от коровьего рога на нем не осталось: не осталось даже следа, а значит, все это было не больше, чем сон.
Был пир, и лился мед, и сидели за столом долго после рассвета. В это время Один, правитель Асгарда, отец могучего Тора, подозвал своего второго сына Локи, и спустились они туда, где Локи лежал три дня, на камне, исписанном рунами. Кровь не бежала в жилах у принца, дыхание закупорилось в горле, и не возвращался он из своего путешествия: до тех пор, пока в Нифльхейме не разыскал могучего Тора и не вернул его назад. Не разносилось вести, и не плакали по наследнику Асгарда, когда Тор рухнул в схватке со змеем и опустился на дно. И если думал Один, обнаружив Локи в подземелье, как бы не пришлось ему после оплакивать двух сыновей, никто не узнал об этом. Всеотец кивнул сыну – и тот понял, что он прощен. Не было сказано других слов, потому что все слова опоздали дважды: когда принцы были потеряны – и когда они вернулись. Один положил ладонь на голову Локи, и они молчали.
Потом Один сказал:
- Для тебя эта магия слишком сильна. Нечего тебе даже думать о том, чтобы снова ее коснуться.
Их не слышал никто, кроме них самих, но и это было слишком, чтобы говорить откровенно.
- У Асгарда два сына: затем, чтобы двое их и осталось. Никто тебя не отблагодарит: ты сделал только то, что должен был, и еще много такого, чего делать бы совсем не следовало.
Здесь лежал его мальчик, и нельзя было к нему притронуться, потому что путников с туманных дорог некому вернуть к жизни, кроме них самих, и однажды Один Всеотец сам был таким путником, но не знал прежде, каково ждать – по эту сторону. Один ждал. И поскольку Один знал все, он знал и том, что Локи может не успеть вернуться. Один знал все. Если и были слова, чтобы рассказать об этом Локи, только они и скрылись от Одина. Вместо них он сказал:
- Теперь иди и будь весел. И вернись на пир, потому что твой брат будет искать тебя.